Тайна ключа из слоновой кости
Шрифт:
Она медленно покачала головой.
– Извини, но я не могу. Дай мне еще две недели. Всего две недели, и потом я приеду в Вашингтон.
– Одну неделю. Тебе понадобится еще одна, чтобы подготовиться к выступлению перед Комитетом.
– Две, – повторила она. – У тебя компетентный персонал, и мне не так много надо сказать Комитету.
Глаза отца разочарованно сверкнули.
– Милая, ты торгуешься как матерый политик-профессионал. – В его взгляде она заметила нечто похожее на восхищение. – Возможно, ты упустила свое
Она усмехнулась.
– Ничего подобного. Я не могу выносить постоянное давление. Мне хорошо и там, где я есть.
Фрэнк вздохнул.
– Ну, ладно. Две недели. А затем ты прилетишь в Вашингтон. Мы договорились? – Мгновение он поколебался, а затем робко посмотрел на нее. – Как ты думаешь, а у тебя не получится немного задержаться и посетить меня после слушаний?
– Я бы с удовольствием. Спасибо, – ответила она, вкладывая в свои слова большее значение, гораздо большее.
– Милости просим, – сказал Фрэнк и посмотрел в сторону Как он ни старался, но не мог припомнить, когда последний раз на глаза его навертывались слезы.
Остаток дня они провели в безделье. Гуляли по берегу острова, и он рассказывал ей о своих сомнениях по поводу карьеры ее матери. Хоуп была потрясена, узнав, как гордился он ее достижениями. Она никогда раньше не понимала, что отец ревновал маму к ее возрастающему увлечению компьютерами.
К вечеру она проводила отца на причал. Держась за руки, они не спеша брели к лодке.
– Ты выросла, Хоуп, и стала настоящей молодой женщиной. Я очень горжусь тобой.
Его слова запоздали на много лет, но она все равно вспыхнула.
– Спасибо, что заметил это.
– О, я замечал это и раньше, – сказал отец, и в глазах его загорелись огоньки. – Просто до сих пор у меня никогда не было возможности сказать тебе об этом.
– Возможности?
– Ладно, – признал он, вздыхая, – думаю, я смущался и ничего не говорил потому, что, когда ты бывала рядом, я слишком старался как-то восполнить свое отсутствие и чересчур усердствовал в роли родителя. Но я очень люблю тебя. Даже если я не всегда показываю это, как должен был бы.
– Я знаю, Фрэнк. – Хоуп ласково сжала его руку. – Я чувствую то же самое.
Он остановился и повернулся к ней. Ее рука все еще лежала на его запястье.
– Тогда не могла бы ты сделать мне одно великое одолжение?
Она кивнула, и глаза ее расширились, пока она раздумывала, что же такое она может сделать для своего отца. Не станет же он снова просить ее уехать с острова пораньше!
– Ты не могла бы называть меня папой? – спросил он, и слабая краска проступила на его щеках.
Не в состоянии проглотить комок в горле, Хоуп резко закинула руки ему за шею и крепко обняла его.
– Полагаю, это означает «да»? – спросил Фрэнк и отступил назад, позволяя ей увидеть слезы на его глазах.
– Да, папа, – тихо ответила она, все еще чувствуя ком в горле.
Он поцеловал
– Спасибо, милая, – также борясь с волнением, прошептал он. – Теперь мне пора, а не то могу опоздать на самолет. Но мы увидимся через две недели. Хорошо?
В ответ она снова обняла его. И он уехал, но близость, которая впервые установилась между ними за многие годы, осталась с ней, и Хоуп чувствовала спокойствие и почти удовлетворение.
Хоуп пощекотала стебельком травы у Армана под носом. Он лежал на простыне, положив руки под голову и закрыв глаза. Казалось, с его губ постоянно не сходила улыбка, отчего уголки их слегка приподнимались. Он выглядел совсем как мальчишка, которому удалось улизнуть, стащив несколько сочных и свежих осенних яблок. А на самом деле он только что умял две дюжины овсяных печений с изюмом.
– Я должна возвращаться в Дулут, ты же знаешь, – мягко напомнила она.
– Я знаю. Я это чувствую.
Она недоуменно уставилась на него.
– Что ты хочешь сказать?
Арман улыбнулся, открывая глаза, из которых, словно лучи солнечного света, на Хоуп брызнула его любовь.
– Я уже думал об этом несколько раз, cherie, и могу только попробовать объяснить тебе, что, чем ближе ты подбираешься к ответу, тем слабее я становлюсь.
– Слабее? – прошептала она едва слышно. Сердце ее, казалось, перестало биться, и дыхание замерло в груди.
Арман сел, задев ее ноги своими.
– Пожалуй, не следовало говорить тебе об этом.
Она кашлянула.
– Мне надо это знать. – Она смотрела на контур его лица, горя желанием протянуть руку и пригладить взъерошенные бакенбарды. – Когда это началось?
– В тот день, когда ты вернулась из последней поездки.
– Понятно. И когда же ты собирался сказать мне об этом?
Он поднял ее лицо за подбородок, нежно проводя большим пальцем по ее полуоткрытым губам.
– С тех пор как ты вернулась, ты была не одна и я не очень часто виделся с тобой.
Он убрал руку, и Хоуп похолодела. Она уставилась на сверкающую голубую воду озера. Слезы, которым вовсе не надо было показываться на ее глазах, готовы были покатиться по щекам. Он притронулся к ее ноге, нежно касаясь джинсовой ткани.
– Хоуп, посмотри на меня! – приказал он.
Ее глаза метнулись к его лицу, затем снова опустились, глядя на его загорелую руку на ее ноге.
– Если мне необходимо знать, что произошло в моем прошлом, и найти ключ к этой загадке, это еще не значит, что я хочу покинуть тебя, любовь моя.
– Ты уверен?
Он наклонил голову.
– Уверен. И что, если я и хотел раньше разделить мою жизнь с Фейт? Какая теперь разница? Я здесь. С тобой. Мне хотелось бы остаться, но мы оба знаем, что это невозможно. – В глазах его читалось горе. – Но, если только это возможно, я снова разыщу тебя. Клянусь тебе.