Тайна кода да Винчи
Шрифт:
— Угу, — кивнул Джакопо, продолжая выравнивать сухую краску специальным ножом. — Только я вообще не помню, когда ты последний раз что-нибудь делал. Шляешься целыми днями по городу да снабжаешь заказами портных. И еще я вчера видел, как ты взял из кошелька учителя несколько золотых.
Салаино лег, закрыв глаза рукой, и проворчал:
— Хоть какая-то польза от него…
— Ты знаешь, что они собираются голосовать,
— Мне все равно, — Леонардо сосредоточенно пытался перенести едва заметную тень от листьев акации, трепетавшую на плече Франческо, на картон.
— Тебе будет больно, — предупредил скульптор.
— Нет, — улыбнулся Леонардо.
— Мне надоело сидеть, — Рустичи лениво потянулся и поднял с пола свой халат. — Я хочу пройтись. Сегодня на площади будет представление. Канатоходцы и гимнасты. У них обычно хорошо развиты мускулы ног. Ты сможешь сделать хорошие этюды.
Франческо встал, легкая шаль упала к его ногам.
Салаино приподнялся с дивана и внимательно посмотрел в окно.
— Ф-ф… — презрительно фыркнул он. — Я то думал…
— Андре! — укоризненно одернул его вошедший Бельтраффио.
— Он просто ревнует, — подал голос Джакопо, пробуя на листе получившие оттенки. — Все равно не выходит… В чем же секрет?
— Ревнует? Это что-то новое!
Из кухни появился Чезаре да Сесто с целой корзиной угля для очага. Вечера становились все длиннее и прохладнее.
— Раньше его интересовали только деньги, — Чезаре вывалил уголь в ящик и собрался за новой порцией.
— Дурак, — огрызнулся Салаино, встал с кушетки, поправил волосы и направился к двери.
Выйдя во двор, он подошел к Леонардо и преданно заглянул ему в глаза.
— Вы куда-то собираетесь, учитель? Возьмите меня. Я схожу с ума от скуки в этой Флоренции.
— Не сегодня, Андре, — учитель отвернулся, очищая кисти и укладывая их в коробку. — Тебе нужны деньги?
— Нет, — сухо ответил тот. — У меня есть.
— Если нужно, возьми из кошелька сколько хочешь.
— Нет! — отрезал Салаино и, резко развернувшись, ушел.
Рустичи посмотрел ему вслед и перевел взгляд на Леонардо:
— Ты должен быть внимательнее к нему. Он страдает.
— Я веду себя с ним точно так же, как и всегда, — ответил да Винчи.
— Он молод, хорош собой и любит тебя. А ты уже стар и ничему его не учишь. Подумай об этом. Кто-то же должен остаться с тобой, когда я уеду, — Рустичи выгнул одну бровь. На лице его заиграла нехорошая, жестокая улыбка.
Леонардо замер на секунду, потом закрыл коробку с кистями и убрал ее в ящик для принадлежностей.
— Представление, наверное, скоро начнется, — сказал он, порывисто
Во время конной прогулки Рустичи снова сделался весел и зол.
— А правда, что любовница Джулиано так уродлива, что он прячет ее за восточным покрывалом? — спросил он, когда они с Леонардо проезжали мимо палаццо Медичи.
Сердце Леонардо вопреки его желанию подпрыгнуло от радости. Последнее время Рустичи редко бывал в хорошем расположении духа. Леонардо приглашал певцов, музыкантов, циркачей, чтобы те забавляли скульптора во время позирования, — все было напрасно.
Лишь в разговорах о жизни самого Леонардо Рустичи немного оживлялся. Это доставляло инженеру необыкновенную радость. И в то же время в глубине души шевелилось странное, нехорошее предчувствие, которое он гнал прочь, старался не замечать.
— Она не любовница ему, — тут же подхватил разговор Леонардо.
— А кто же?
Черные, блестящие глаза Рустичи замерли. Он глядел на да Винчи, не моргая.
Леонардо лишь покачал головой.
— Я не могу… — сказал он чуть слышно.
Скульптор усмехнулся.
— Ты мне не доверяешь? Что ж… Я доверил тебе все свои тайны.
Рустичи пришпорил коня, поскакал вперед.
Леонардо нагнал его, остановил.
— Я доверяю тебе, Франческо, — сказал он.
Тот покачал головой.
— Мне даже не была нужна эта тайна, — фыркнул он, — я спросил просто так. Потому что многие в Ватикане спорят о какой-то «бродяжке Медичи»! Если ты не хочешь говорить о ней — мне тоже все равно! Мне вообще все равно — и ты, и твои картины, и твои тайны! Оставь все себе!
— Это не ты говоришь, а твоя гордыня, — тихо ответил Леонардо, словно пытаясь убедить самого себя. — Пойми же! Все, кто знает об этом, — в опасности! А я не хочу…
— Добрый пастырь, — язвительно проговорил Рустичи, скорчив обезьянью физиономию, — признайся себе хоть раз, что тебе приятно держать меня в неведении! Напускать тумана каждый раз, когда я о чем-то спрашиваю! Но я тебе не красивая игрушка вроде Салаино! Хочу — достану и буду баюкать, а хочу — брошу в сундук и захлопну крышку! Старик! Грязный честолюбивый старик! Который хочет, чтобы все перед ним преклонялись, будто он бог и ему одному все ведомо!
Леонардо тяжело вздохнул и почти крикнул, останавливая поток изливающейся на него злобы:
— Когда я служил Чезаре Борджиа, Медичи привезли ту девушку, которая так волнует Ватикан, в Монтефельтро! Я ни разу не видел ее лица! Они скрывают ее ото всех. После того, как умер Александр VI, Чезаре бежал из Рима. Перед этим он приказал мне помочь Джулиано Медичи спасти ту девушку. За ними гнались люди делла Ровере. Я вывел их из Рима подземной дорогой и больше не видел. Вот и все. Я всего лишь инженер, Франческо, а не кардинал.