Тайна Красного озера. Падение Тисима-Ретто

Грачев Александр Матвеевич

–  То есть?

–  Когда вы не вернулись ночью с охоты…

Анюте очень хотелось услышать, что же ответит Дубенцов на этот знак проявленного к нему доброго внимания. Но он никак не ответил, попросту перемолчал. Девушка почувствовала себя неловко, поняла, что сделала необдуманное, ненужное признание, и тотчас поспешила переменить тему разговора.

–  Виктор Иванович, объясните, пожалуйста, - попросила она, - что подразумевается под злыми духами? В каком образе живут эти мифические существа?

–  А вы спросите Мамыку, он лучше меня знает.

–  Давайте вместе спросим его. Я не умею с ним разговаривать.

Они догнали ороча. Мамыка с напряженным вниманием выслушал вопрос Дубенцова.

–  Его, однако, всяко-разно есть, - задумчиво ответил ороч.
– Есть птица летай, есть рыба, Хунгари живи, есть зверь - тайга смотри, охотник. Ему хитрый-хитрый, все смотри!
– Недобрый огонек блеснул в глазах ороча.
– Много люди ему убегай, мало люди, один ходи - ему смотри, мешай охота.

–  А как он мешает охотиться?
– спросила Анюта.

Мамыка не сразу ответил. Перекинув ружье с одного плеча на другое, он стал рассказывать:

–  Моя был когда молодой, ходи далеко вершина Удоми, соболь промышлять. Много день ходи! Смотри моя след соболь, давай ходи ему, ищи. Потом слушай: девочка маленький плакать тайга. Моя смотри-смотри кругом - нет девочка! Моя опять ходи, девочка опять плакать. Моя думай-думай: где девочка? Ходи искать. Долге моя искал, уходи далеко сопка, девочка нет! След соболь тоже нет.

Моя хочу ходи обратно - начинался пурга. Три дня пурга у-у-у, - загудел Мамыка, подражая злому вою ветра.
– Снег много падай, совсем моя хорони. Кушай совсем нет - такой лимонник весь день, - показал он ладонь, согнутую в горсть.
– Моя думай, совсем могу помирай. Когда пурга уходи, моя бросай охота, быстро-быстро побежал домой.

–  Как же можно бороться с ним?
– спросила Анюта, с огромным интересом выслушав старого ороча.

Мамыка, по-видимому, не понял вопроса; он в недоумении посмотрел на девушку и ничего не ответил.

–  Виктор Иванович, спросите вы, пожалуйста, Мамыку: можно ли бороться со злым духом и как?
– Анюта при этих словах взяла Дубенцова за руку.

Всеми доступными средствами геолог объяснил орочу вопрос девушки.

–  Много люди ходи, ему тогда убегай - объяснил ороч.
– Один люди ходи, надо проси его: «Уходи дальше, моя худо делай тебе нет». Крупа клади, табак. Ему забирай, тогда уходи.

–  Выходит, они порядочные взяточники!
– рассмеялась Анюта.

Тропа в это время пошла по крутому, довольно высокому склону. Спускаясь вниз, Дубенцов предложил Анюте помощь. Они взялись за руки, да так и шли потом…

–  Я удивляюсь, - говорила Анюта, поправляя съехавшую на затылок шляпу с накомарником - как при всем этом орочи в тайгу ходят? Они должны бояться ее.

–  Вы правы, они действительно ее боятся, - подтвердил Дубенцов.
– Больше того, по их поверьям, существуют места, где человеку вообще нельзя появляться.

О таких местах я слышал неоднократно, а в последний раз - легенду о Сыгдзы-му - мы с вами слышали вместе.

Думается, что это связано с действительными опасностями. В особенности страшат орочей тигры. Они, правда, редко заходят сюда, но, по рассказам, на юге и юговостоке в верховьях Хунгари тигры водятся постоянно.

Знаете, я очень завидую вашей осведомленности, Виктор Иванович, - сказала Анюта, когда Дубенцов умолк.
– Вы хорошо знаете быт народностей своего края.

–  Я всегда увлекался геологией, Анна Федоровна, - ответил Дубенцов, - а эту так называемую осведомленность считаю необходимым условием для человека, работа которого связана с природой. Я убедился, что в народном творчестве иногда проскальзывают такие сведения об окружающей природе, каких в литературе не сыщешь. И я уверен, что в той части легенды о Джагмане, где речь идёт о крушений скал - помните: «Гора, гора, обрушь на меня скалы»?
– что-нибудь есть от действительной катастрофы в горах, происшедшей на памяти орочей.

Отряд миновал заросли развесистой ветлы и вышел на чистый низменный берег Хунгари.

Все сразу увидели на противоположном берегу реки, на расстоянии не более ста метров, медведицу с тремя крохотными медвежатами. Это было так неожиданно, что Анюта схватила Дубенцова за локоть. Геолог остановился, любуясь редким зрелищем. Кое-кто защелкал затворами ружей, вкладывая патроны. Звери бродили по песку возле самой реки. Крупная бурая самка лапами раскапывала песок; вокруг нее неуклюже бегали медвежата.

Почуяв зверя лошади вскинули головы, насторожили уши. Заскулил Орлан. Медведица подняла острую морду с широкими бакенбардами и черным пятачком носа и стала принюхиваться.

–  Улю-лю-ю-у!
– пронзительным фальцетом закричал Мамыка.
– Ата-та-та-та-а-а!

Медвежата сорвались с места и кубарем покатились» тальниковую чащу, за ними легкой рысцой неторопливо подалась и сама медведица.

–  Его шибко боюсь!
– торжествующе кричал Мамыка» потрясая в воздухе ружьем. Он был сильно возбужден» старался казаться веселым, но за всем этим можно было различить излишнюю нервозность.

Анюта подметила все это и, когда отряд двинулся дальше, сказала Дубенцову:

–  Мне кажется, что в голосе Мамыки звучали какието беспокойные нотки. Что это - страх?

–  В данном случае это скорее не страх перед медведицей, а страх за медведицу с детенышами. Мамыка боялся, как бы кто из нас не выстрелил в нее. Сам он никогда этого не сделает.

Был уже полдень, и отряд остановился на песчаной косе, чтобы пообедать и дать отдых лошадям.

Глава восьмая