Тайна Красного озера. Падение Тисима-Ретто

Грачев Александр Матвеевич

Переправа через реку Удоми.
– Случай с Мамыкой.
– Отвага Дубенцова.
– Вынужденная остановка.
– Первые геологические маршруты и находки.

На четвертые сутки в полдень отряд подошел к устью реки Удом и, впадающей в Хунгари. Приток преградил путь, и отряду предстояло форсировать его, чтобы двигаться дальше. По словам Мамыки, до месторождения угля оставался дневной переход. Уд ом и была неширокой, метров пятнадцать-двадцать, но очень быстрой рекой.. Множество глубоких промоин то под одним, то под другим берегом делали ее опасной для переправы. По старой памяти Мамыка быстро отыскал перекат глубиной не более метра между ямами, и изыскатели стали готовиться к переправе.

Переправляться было решено на лошадях, верхом, чтобы не купаться без надобности в холодной воде. Но на лошадях были тяжелые вьюки, поэтому Черемховский распорядился прежде переправить груз, а затем уже и людей.

Впереди пустили старую, наиболее спокойную лошадь.

На ней неуклюже восседал Мамыка. Замыкал кавалькаду Пахом Степанович. У середины реки вода достала лошадям до брюха, затем стала подбираться и к вьюкам. Кони с большим усилием преодолевали стремительное течение.

До противоположного берега оставалось два или три метра, когда лошадь, на которой сидел Мамыка, желая быстрее преодолеть оставшееся расстояние, сделала вдруг сильный рывок, и Мамыка, не ожидавший такого оборота, опрокинулся на спину и через круп лошади вверх ногами слетел в воду. Бешеное течение закрутило его, понесло, и он исчез под водой. Потом вынырнул и снова скрылся. В том месте, где он упал с лошади, было не глубоко - по грудь, но течение стремительное и какое-то крутящееся, а не умевший плавать Мамыка настолько перепугался, что не догадался попытаться стать на ноги. А ниже брода было глубокое место.

–  Спасайте Мамыку!
– закричал Пахом Степанович.

–  Он не умеет плавать!

Дубенцов вмиг освободился от одежды и кинулся в реку. Мамыку быстро несло. Голова его то показывалась, то вновь исчезала под водой.

Дубенцов саженками, вприпрыжку погнался за мелькавшей над водой фигурой, потом выбросил вперед руки и нырнул наперерез орочу. Для людей, находившихся на берегу, минута, пока Дубенцов находился под водой, показалась вечностью.

–  Боже мой, он тоже, кажется, утонул… - дрогнувшим голосом сказала Анюта, хватаясь за руку отца.

Черемховский стоял неподвижно, лицо его было каменным.

Вода всплеснулась далеко от места, где нырнул Дубенцов. Сначала мелькнули руки Мамыки, потом показался его пестрый, расшитый шлем, потом спина Дубенцова, потом взлетела вверх его рука, и уж вслед за тем вынырнула голова с побагровевшим от напряжения лицом. Одной рукой поддерживая и толкая снизу Мамыку, другой Дубенцов греб, отчаянно отфыркиваясь.

–  Они оба тонут!..
– закричали на берегу, и все кинулись к тому месту, куда с таким трудом выгребал геолог.

Наконец Дубенцов выбрался на мель, качаясь, встал на ноги и, преодолевая быстрое течение, поволок за собой безжизненное тело ороча. Подбежал Пахом Степанович, подхватил в беремя бесчувственного Мамыку и, хлюпая по мелководью, пошел к берегу. Дубенцов, как пьяный, шел следом.

Подоспел Карамушкин. Осмотрев и ослушав ороча, он обнаружил слабое сердцебиение. Вместе с Дубенцовым Карамушкин усердно принялся откачивать утопленника.

Через четверть часа ороч пришел в себя. Дикими глазами он осмотрелся по сторонам и зашептал что-то непонятное; среди орочских слов можно было разобрать лишь одно:

«амба». Его лихорадило. Фельдшер поднес к его губам мензурку с валерьянкой и заставил выпить лекарство. Несколько успокоившись, Мамыка снова оглядел собравшихся. Лицо его непрестанно менялось: то его покрывала тень испуга, то появлялась виноватая улыбка.

–  Как чувствуете себя, товарищ Мамыка?
– спросил, склонившись над ним, Черемховский.

–  Моя понимай нету… Река моя хватай, амба!., хрипло и сбивчиво говорил ороч.

Черемховский, показывая на Дубенцова, сказал Мамыке:

–  Вы тонули, а вот он спас вас от гибели…

–  Ему… шибко сильный люди… Его совсем нету боюсь амба… - с трудом проговорил ороч.

На Дубенцова в эту минуту все смотрели с восхищением. А он стоял голый по пояс, неловко переминаясь с ноги на ногу, - некрупный, но стройный, сильный, с ясно проступающими мышцами на груди и руках. Черемховский подошел к нему, в полной тишине пожал руку и глухо, взволнованно сказал:

–  Благодарю от всего сердца, мой юный коллега.

Мамыку подняли на ноги. Покачиваясь, он попытался идти, но ноги подкосились. Его поддержали. До бивуака донесли на руках, там переодели, и фельдшер уложил его в постель.

Происшествие с Мамыкой еще долго было предметом разговоров в отряде.

–  Странно и непонятно одно, - говорила Анюта, - как могло случиться, что человек, проживший всю жизнь у реки и в тайге, где много речек, не научился плавать?

–  Удивлят ься нечему, - пояснил Дубенцов.
– Вода для старых суеверных орочей, как и для старых нанайцев, живущих по берегам Амура, - обиталище злых духов, поэтому они и боятся воды.

–  Но на батах и лодках ведь плавают же?

–  И отлично! Я сам наблюдал, как нанайцы в лодках целыми семействами с малолетними ребятишками переезжали Амур, во время шторма. Между тем никто из них не умеет плавать. Я не знаю случая, когда бы лодка опрокинулась и кто-либо утонул. Отсутствие мастерства в одном восполняется совершенством в другом - в управлении батом…

В ожидании, пока поправится Мамыка, отряд несколько дней стоял лагерем на берегу Удом и. Уже на следующий день Черемховский в сопровождении Дубенцова, Анюты и двух коллекторов,[2] отправился обследовать ближайшие обнажения. Они показывали, судя по найденным окаменелостям морской фауны, что сопки эти были сложены из осадочных пород третичного периода. Геологи, по совету Черемховского, искали отложения палеозоя, в частности породы каменноугольного возраста, но их встретить не удалось.