Тайна крови
Шрифт:
— Кон… конгрессом? Да я же так… Мысли вслух…
— Одна удивительная женщина сказала мне, что следует верить в других людей.
20
Манипулятор! Но я совсем не злилась. Конечно, выступать перед великородными, зная, что они кроме денег особо ни о чем не беспокоятся, страшно, но, если хотя бы не попробовать защитить проект, то потом придется лишь локти кусать, что у девятого дистрикта не появилось такого прекрасного преимущества, как собственные фрукты, овощи, грибы и древесина! Сейчас мы большую часть закупаем в зеленом дистрикте
Удовольствие! Балет! Репетиция!
— Мне пора! — я выскользнула из уютных теплых объятий и метнулась в комнату за сумочкой. — Еще немного и опоздаю. Мне ведь уже можно идти?
Закинула лямку на плечико и протянула Хартману руку с кольцом.
— Если отвечу «нет», ты все равно уйдешь, — немного грустно констатировал он, погладив мою ладонь.
— Репетиция.
— С ним.
— С моим балетмейстером.
— Твоим? — прорычал, одним рывком притягивая меня к себе. Так плотно, что мой вдох являлся продолжением его выдоха.
— Харви…
— Флер…
— Пустой какой-то диалог, не находишь? — прошептала в его губы, которые так и манили прикоснуться к ним. Усилием воли заставила себя опустить голову и уткнуться носом в грудь фетроя.
— Кольцо останется с тобой. Артефакт взаимодействует с искрой лишь в сфере. В остальное время просто украшение. Мое. На тебе.
Ага. Как тавро на корове.
Меня поцеловали в уголок губ, не встретив сопротивления, и позволили отступить. Хитрец! Но мне понравилось…
Перевела взгляд на кольцо. Семь тонких золотистых нитей обвивали палец. Спереди они образовывали ажурную чашу, в которой покоился прозрачный кристалл. Точнее, он был таким, пока я его не надела. Сейчас светился красным, как и сама сфера, и перстень Харви. Вот только вчера я не заметила, что внутри камня золотистыми штрихами переливается герб Харви. У каждого Хартмана есть собственный. У Харви — пятиугольник, внутри которого большая Х, чьи концы сливаются с уголками пятиугольника, под верхним углом — корона, а за эмблемой вскинутые вверх крылья аркха. Красиво. Своевольно взяла руку фетроя, чтобы и его кольцо разглядеть. В красноватом сиянии тоже увидела его герб.
— Носи кольцо, не снимая, — улыбнулся мужчина, перехватив мои ладони и ласково поглаживая их.
— Не знаю, удобно ли это. Особенно, если СМИ снимет меня с удачного ракурса, может лучше…
— Не снимая, Флер. И да. Ты можешь идти. Мне необходимо подготовиться к встрече и разобраться с докладами, которыми следовало заняться вчера.
Я прижалась губами к его щеке на прощанье, подавив подсознательное желание коснуться его мягких податливых губ. Нельзя, Ланни. Опасно сближаться. Отец тебя любил, но вынужден был оставить, деду ты и подавно не нужна, Таххир предпочел тебя использовать и выбрать другую, Оуэн скоро оставит против своего желания. С Харви все повторится. Все мужчины, к которым я привязываюсь, уходят от меня. Только Максимилиан дарит ощущение хоть какого-то постоянства. Лишь за него я могу уцепиться, чтобы не упасть. Но как заставить сердце полюбить другого?
Страшную мысль пресекла на корню и, развернувшись, покинула сферу через открытую для меня дверь, ступила на лестницу, что понесла меня вниз и не обернулась ни разу, хотя все внутри кричало, чтобы я это сделала. Чтобы забыла обо всем и бросилась обратно, осталась с ним. Нельзя, Ланни. Нельзя. Это жизнь, а не пьеса. «Взрослые тоже верят в сказки» будет на сцене. В жизни так не бывает.
Внизу, у подножия длиннющей лестницы, за рядом рейгвердов и боевых енотов меня ждал волар, из которого вышел немолодой мужчина. Форма стандартная — черная с нашивкой из золотого герба Хартманов на нагрудном кармане. Вот только ко мне поспешил не он, а высокая подтянутая женщина в белоснежном брючном костюме, идеально обтягивающем мускулистый стан жакете из-под которого виднелся черный шелк блузы.
Фетесса Лоуренс.
Женщина сняла огромные солнцезащитные очки и издалека внимательно осмотрела меня с ног до головы придирчивым взглядом, затем, цокая шпильками по узорному мраморному полу, быстро двинулась в мою сторону. Захотелось прикинуться периллами или лестницей, но как-то не получалось.
— Фетесса Зейда Лоуренс, — она протянула мне ладонь ребром кверху. Фетесса? Как равная?
— Эм…
На прекрасном лице шатенки растянулась довольная, почти злорадная улыбка.
— Фета Ландрин Флер Аллевойская.
— Пятый дистрикт, протеже Сайонеллов, в курсе, — пожимая мою руку с явной демонстрацией силы, по-деловому сообщила она. — Значит так. Чтобы не было недопонимания. Я родилась не вчера и понимаю, чем вы с Харви занимаетесь там, в сфере. Лучше, если у моего мужа будет одна известная мне любовница, чем десяток шлюх на стороне.
Рот открылся сам собой. Даже и не знаю, хамство это или деловой подход.
— Условия простые. Для прессы ты работаешь на меня, трижды в неделю приходишь, чтобы… преподавать балет, — ее губы, сияющие красным блеском, снова надломились в подобии улыбки. — Да. Ночами. Потому что я женщина занятая и не имею возможности заниматься собою днем.
— Класс.
— Пусть Харви трахает тебя трижды в неделю, я это как-нибудь переживу. Главное предохраняйся. Отпрысков твоих никто признавать и содержать не станет. В остальное время, в том числе сегодня, Харви будет проводить в моей постели. Остальное время, — она повторила и сделала шаг ближе, чтобы нависнуть и посмотреть сверху вниз с высоты своего немалого роста, увеличенного огромными шпильками, — он будет моим. Для всех. Всегда. А когда надобность в твоих услугах отпадет, мы забудем о тебе и выкинем из своей жизни, как использованный… ну, ты поняла.
— Яснее ясного!
Она приподняла мой подбородок своими наманикюренными ноготками, внимательно осмотрела мое лицо, скользнула взглядом по шее и крылья ее носа дрогнули.
— Замажь засосы. Чтобы не объяснять прессе, что фет Ронхарский слишком пылкий любовник.
Женщина достала из своей сумочки тюбик с тональным кремом, сунула мне в руки и пояснила, как маленькой:
— Я, как никто другой знаю жестокость мужчин. Поверь, в порывах экстаза он будет шептать тебе, что ты его, что никто и ничто вас не разлучит, что у вас будет все. Мужчины, подобные Харви, привыкли добиваться своего любыми способами. Не сопротивляйся — этим ты лишь больше его распалишь. С поединком между ним и твоим балетмейстером я как-нибудь разберусь. Я не позволю прессе смешивать мое имя с грязью.