Тайна Летающей Женщины или Исповедь Старейшины Чая
Шрифт:
Впервые я увидела ЕГО, когда он медитировал на восходе солнца на площадке для тренировок в саду своего дома. Это было само совершенство. Мальчик-воин, в осанке которого угадывалось его большое будущее. Он сидел в позе лотоса с закрытым меридианом сердца и с нежной улыбкой на лице. Все было понятно и прозрачно, как вода в горном ручье, — я сразу поняла, что пришло его время стать мужчиной.
Его нежное сердце пыталось защититься от урагана юношеских желаний. Но кто же была та, от которой он хотел закрыть свое сердце и кому он так нежно улыбался? Лепестки цветков персика тихо падали на землю, окрашиваясь в розоватые гона восходящего солнца. И на всей Земле наступила
Тихо присоединившись к его утренней медитации, я пыталась разгадать его сердечную тайну. Это забавляло меня. Но в какой-то момент я почувствовала, что он повел меня за собой, и я увидела образ той, о которой он мечтал. Это видение обожгло мне сердце, и я разорвала связь, чем обнаружила свое присутствие.
Опытный воин, он выпрыгнул, как готовый к нападению тигр, и застыл в изумлении, не увидев никого вокруг. Не доверяя своим глазам, он несколько раз рассек воздух острым, как лезвие, мечом. Мое присутствие было раскрыто, и мне пришлось исчезнуть, оставив на память ему аромат цветков иланг-иланга.
Что ж, так я узнала, о ком он думает. Эго была девушка из прислуги по имени Ван, ничего серьезного. Но сердце его было занято. Конечно же, я не думала, что он выберет ее для своих утех. Но разве огонь молодости всегда бывает разумен? Мне стоило поторопиться.
Уже через два часа мне повезло: кукольное безропотное создание было отправлено на рынок вместе с остальной прислугой.
В доме ожидали гостей. Все были заняты своими делами, а Ши отправился на задний дворик к маленькому рукотворному пруду, в котором плавали оранжевые и золотистые рыбы. В детстве он мог часами наблюдать за ними. Когда кто-нибудь подходил к воде, эти трепетные создания чувствовали приближение человека и подплывали к нему. А если кто-то медленно перемещался вдоль кромки пруда, то рыбки так же медленно следовали за ним. Ши в детстве пытался обманывать рыбок. Он прятался, полз вдоль берега, но как только он поднимал голову, рыбки опять оказывались рядом.
Ши присел на корточки и по-детски подпер ладонями щеки, наблюдая, как рыбки стали к нему «сбегаться» из разных уголков пруда. Что-то беспокоило его сегодня. Он знал, что гости не приезжают просто так. Он чувствовал, что должно произойти какое-то событие, которое, может быть, касается и его.
Рыбки кувыркались и даже выпрыгивали из воды, показывая свои блестящие бока, переливающиеся оранжево-золотистым светом. Ши расслабленно наблюдал за их игрой. Вдруг одна из рыбок поплыла к противоположному берегу, за ней другая, третья... Они переплыли пруд, как будто кто-то стоял на противоположной стороне, и продолжали резвиться у другого берега. Ши это не понравилось. Он быстро перебежал по мостику этот маленький пруд и... столкнулся с Ван.
Конечно же, это была вовсе не Ван, но мне надо было что-то придумать, чтобы испытать его. Для воина это было серьезное замешательство. Годы тренировок и медитаций ушли на то, чтобы читать мысли других людей, чувствовать их на расстоянии — и вдруг... столкнуться... с девушкой?! Было забавно наблюдать за смятением его чувств, в котором было все: и желание уничтожить источник позора, и жажда прикосновения, и смущение от неловкости ситуации. Но я еще подлила масла в огонь. Я закрыла лицо руками и «бросилась» убегать, случайно, конечно же, зацепившись за ветку жасмина и разорвав платье так, что оно уже ничего и не закрывало. Но этого мало — естественно, я споткнулась о какой-то камешек и упала на траву около пруда, увлекая Ши волной энергии за собой...
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
УБИТЬ ЧУЖИМ НОЖОМ
Цель оказалась так близка, его тело опустилось на мое мягко, обволакивая меня приятной тяжестью. Я прикрыла глаза и мысленно умоляла его быть смелее. Он же, сделав два коротких вдоха, вдруг резко вскочил и убежал в дом. Мне не оставалось ничего иного, как тихо исчезнуть, оставив напоследок кусочек шелка, пропитанного тягучим ароматом иланг-иланга, который, вероятно, и подвел меня, напомнив Ши об утреннем инциденте, когда чувство беспокойства от неясной опасности смешалось с ароматом иланг-иланга.
Одно абсолютно несомненно осталось мне от нашей встречи — это сладкое воспоминание тяжести и одновременно легкости и молодости его тела. Оно заставляло меня вдыхать ароматы весеннего горного воздуха вдохом, рождающимся из самой глубины моей сущности, из моего Дань-Тяня.
Казалось, это был именно тот самый первый вдох, который Бог подарил первородному человеку, сделав его живым, то есть вдохнув в него жизнь, душу Воздух, вдох, вдохновение, душа, дыхание — это все слова с одним корнем, во всяком случае в моем языке. Китайский язык хорош тем, что, когда истинное значение слов забыто и понимается разными людьми по-разному, всегда есть маленькая подсказка — это сам иероглиф, графическое изображение данного понятия. Конечно, многие иероглифы в современном языке пишутся в сокращенной форме и частично утратили свой первозданный магический смысл, свою визуальную формулу, но все-таки что-то осталось.
В детстве я часто любила медитировать на иероглифы. Я рисовала их на больших кусках тонкого, почти прозрачного шелка, обычно белого или золотисто-желтого цвета. Затем я вешала их на стенку своей комнаты, которую я выкрасила в бледно-фиолетовый цвет, и смотрела на них, как на волшебные картины. Тогда я действительно верила, что это схемы мироздания, настолько гармоничными они мне казались.
Сейчас я понимаю, что это был бесценный опыт, которого лишена большая часть человечества в наше время. Представители других культур, которые не используют иероглифы, не имеют опыта построения правильных и гармоничных визуальных образов. Прекрасные пейзажи, фотографии и даже картины, к сожалению, не дают такой проработки образного пространства. А ведь человеческие существа мыслят образами, а не словами.
Если сравнить пространство образов человека, пишущего иероглифами, и человека, пишущего с помощью обычного алфавита, как это, например, делают англичане, то это все равно что сравнить какой-нибудь классический скрипичный концерт с городским шумом. А психика — это всего лишь набор паттернов в пространстве визуальных, аудиальных и кинестетических образов. Именно подобные различия в этих пространствах и приводят к тому, что западные люди часто не понимают поведения восточных соседей по планете.
Очень часто, когда мои ученики и милые ученицы приходили ко мне с глазами, полными слез и отчаяния, когда они были подавлены кажущейся безвыходностью их положения, будь то экономические или любовные проблемы, я прибегала к простому методу — изменения их внутренней картины мира, их стратегии мышления и достижения цели — очень простым способом. Угадайте с трех раз — каким? Да, именно! — я брала большой лист бумаги, кисточку и рисовала какой-нибудь иероглиф, заставляя их медитировать на него, говоря им, что ключ к разгадке и разрешению их ситуации кроется в созерцании этого магического символа.