Тайна Лоринг-Чейза
Шрифт:
– Том! Не болтай, а неси, чего велено! – завопил старик, снова принимаясь колотить палкой по полу. – Ты слышал, что сказал юный господин? Тащи ветчину, свинину, говядину – что там у тебя – и побольше. Я голоден! И пива не забудь.
– Голоден! – передразнил хозяин. – А ты когда-нибудь бываешь сыт? Сэр, вы просто не представляете, какой он обжора и пьяница! Ненасытная утроба. Бездонная бочка. Хотя по брюху так сразу не скажешь.
– Да, желудок у меня – дай Бог каждому! – гордо кивнул патриарх. – Растягивается будь ждоров!
– Когда-нибудь ты так его растянешь,
– Поменьше болтай, Том, да побыстрее поворачивайся, а то ишь, рашпустил язык!
Когда наконец все стояло на столе, Дэвид со стариком уселись друг против друга и с жадностью набросились на еду. В самом деле, престарелый мистер Байбрук орудовал ножом и вилкой с поразительной энергией. Дэвид спустя несколько минут понял, что ему с ним не тягаться, и застыл, наблюдая за старым чревоугодником с веселым изумлением. А тот придержал свои челюсти ровно настолько, чтобы представить нижеследующее объяснение:
– Я, видите ли, был кладбищенским сторожем, да!
– В самом деле? – удивленно спросил Дэвид.
– Угу! И папаша мой был кладбищенским сторожем, а после меня им стал мой сын.
И, решив, что внес требуемую ясность, патриарх с новым рвением вернулся к прерванной трапезе.
Утолив голод и пожелав всего доброго старику и невыспавшемуся хозяину, Дэвид покинул гостиницу и направился по дороге в сторону Лондона.
Но не успел он пройти и сотни ярдов, как услышал пронзительное ржание лошади, дробный топот копыт, а потом увидел огромного коня под седлом, но без всадника, который, перемахнув через изгородь впереди, врезался грудью в противоположную полосу кустарника и исчез.
Узнав Брута, Дэвид толкнул калитку и бросился, осматриваясь на бегу, через луг. Вскоре его опасения подтвердились.
Она лежала ничком на опушке леса, на сломанном суку, который, видимо, и вышиб ее из седла. Она была пугающе неподвижна и не издавала даже стонов. Дэвид в страхе опустился на колени и благоговейно одернул на ее ногах сбившуюся длинную амазонку, осторожно перевернул на спину стройное тело и приподнял безжизненно запрокинутую голову. Бледное лицо казалось еще бледнее по контрасту с черными бровями и длинными ресницами и так странно дисгармонировало с золотом волос. Красивые губы пересохли и совсем потеряли цвет, а тонкие ноздри едва трепетали от слабого дыхания… Слава Богу, жива! Нужно побольше воздуха… Непослушными пальцами ослабив шнуровку, Дэвид освободил белоснежную шею и прислушался. Дышит или нет? Господи, Боже!.. Слава небесам, дышит!.. Что же делать? Воды?.. Конечно, воды, и немедленно!
Все еще поддерживая ее голову, он оглянулся по сторонам и на счастье услышал в подлеске журчание родника. Дэвид подхватил девушку, с большим трудом встал на ноги, и медленно, с бесконечной осторожностью понес ее в рощу. Вскоре он вышел к огромному дереву, крона которого образовывала нечто вроде шатра, а под ним протекал узкий ручей. Дэвид уложил свою ношу на траву и, пригоршней зачерпывая воду, смочил девушке лицо, шею и руки. Наконец, к его бесконечному облегчению, она вздрогнула,
– Вам лучше? – заботливо спросил он.
Мгновение она смотрела на него непонимающе, потом нахмурилась и снова вздрогнула.
– Что… что я здесь делаю?
– Вы упали с лошади, – объяснил Дэвид.
– Да… вспомнила…
– Вы ранены? Вам больно? – спросил он, склоняясь над ней.
– Нет, нет, – ответила она, неожиданно задрожала, и, словно испуганный ребенок, прильнула к его груди.
– Я… я боялся… что вы убились, – запинаясь, пробормотал он.
– Вы боялись? – повторила она, прижимаясь к нему еще крепче. – Да, понимаю, только есть вещи пострашнее смерти… Смерть не подличает… Смерть – это свобода. Мне кажется, я была бы счастливее, если бы умерла.
– Вы? Да как вы можете такое говорить?! Ведь вы так молоды! Ну, полно, полно! Что за беда с вами приключилась?
– Я боюсь… Боюсь! – прошептала она.
– Кого? Этого человека?
– Да нет же, себя! И еще мне очень одиноко.
– Расскажите. Прошу, расскажите мне все, – мягко настаивал он.
Антиклея отстранилась и, прислонившись спиной к могучему стволу, окинула Дэвида мрачным взглядом.
– Вы испортили мне прическу!
– Простите меня… но вам нужна была вода…
– И вы окатили меня с ног до головы!
– Но это хорошо подействовало, мэм!
– Голова вся мокрая и за воротник стекает… Бр-р!
– Вы были в обмороке, сударыня. Почти не дышали.
Она укоризненно покачала головой, достала миниатюрный носовой платочек и принялась вытирать лицо и шею, потом затянула шнуровку.
– А как я попала сюда, в рощу? – недовольно спросила девушка.
– Я перенес вас, сударыня.
– Удивляюсь, как вам это удалось. Я ведь очень тяжелая?
– Чрезвычайно, мэм!
Антиклея насупилась еще больше.
– Тогда, должно быть, вы сильнее, чем выглядите, сэр.
– Да, мэм… Осмелюсь высказать смиренную просьбу: не ездите верхом на норовистых лошадях.
– Брут – не норовистый… А если и так, тем лучше.
– Он может вас убить…
– Жаль, что он этого не сделал.
– Не гневите Бога, мэм! Если бы вы действительно погибли…
– То это была бы ваша вина, сэр!
– Моя?! – Дэвид опешил. – Каким образом?.. Ради всего святого…
– Вы разбудили в нем дьявола – в сэре Невиле, конечно, а не в жеребце – и он… Ах, да что там говорить… В общем, я седлаю Брута, только когда меня доводят до белого каления! После вашего визита сэр Невил словно обезумел. Что вы сделали? Почему он так разозлился?
– К сожалению, ничего, сударыня.
– Когда он в таком состоянии, его все боятся. Все, кроме меня. Чем скорее вы уйдете, тем лучше для вас… Это правда, что вы отняли у него пистолет – ну тот, что мне показывали?
– Да, мэм.
– Как это случилось? Расскажите.
– Мне просто повезло… Я первым дотянулся до ящика стола.
– Значит, вы его не украли? Это точно?
– Можно сказать, позаимствовал… чтобы предотвратить несчастный случай.
– Значит ли это, что сэр Невил угрожал вам? Или вы имеете в виду, что…