Тайна лотоса
Шрифт:
В самолёте Паша попросил стюардессу посадить Сусанну рядом с ними, и араб, сидевший подле них, с радостью согласился поменяться местами. Теперь взлетать было не страшно. И стюардессы казались милыми. Даже та, что принесла еду, хотя и была с покрытой головой. А вот соседи сзади оказались довольно нахальными. Они непрестанно колотили в кресло Сусанны. Но, может, и за дело, ведь из-за нервов и выпитого на прошлом рейсе, она слишком громко зачитывала Марине начало своего романа. Ей нравилась её похвала. Жена Паши сказала, что поражена её знаниями. Ощущение, что писал настоящий египтолог.
«Родительские отношения между Пентауром и Нен-Нуфер дали трещину. Девушка отдалилась от воспитателя и больше
Пентаур видел довольно прекрасных женщин среди танцовщиц и прихожанок, закутанных в тончайший царский лен, но свято верил, что сердце его навсегда закрыто для них, потому что он отдался учению и не имел права на плотские утехи. Теперь же толстая корка безразличия пала с его сердца, и оно трепетало и обливалось кровью при одном лишь взгляде на Нен-Нуфер, которая, преодолев девичью стеснительность, вновь потянулась к учителю. Красавица глядела на него чистыми изумрудными глазами, не понимая причин отчуждённости, и жрецу требовалось много сил, чтобы солгать воспитаннице, сославшись на многочисленные храмовые дела.
Тело жестоко требовало близости, но Пентаур знал, что время брака ещё не пришло. Сейчас его мысли должны быть заняты лишь священными папирусами, во власть которых он сознательно отдал себя. Но рисунки не желали складываться в слова. Перед мысленным взором днём и ночью стояло её лицо. Девушка была настолько осязаема, что, казалось, один шаг и коснёшься её губ, но образ таял, лишь он пытался обнять его, и Пентаур со стоном падал на ледяной пол…»
И вот, к счастью соседей сзади, объявили посадку. Малюсенькие квадратики домов то появлялись, то вновь исчезали в тумане. Казалось, им не будет конца и края. Даже окна стали различимы, а аэропорт всё не появлялся и не появлялся. Дети плакали. Соседи кашляли, а Сусанна глядела с замирающим сердцем на песочные полосы. Посадка вновь оказалась мягкой, и она мысленно поздравила себя: «Добро пожаловать в страну пирамид, Суслик!»
Глава 3
Сусанна опустила телефон. Толку в сумеречной съёмке не было никакого, да и батарейка почти разрядилась, а хотелось сделать хоть один хороший снимок, чтобы послать родителям. Да и обыкновенные деревья, сменившие на трассе пальмы, не особо прельщали глаз. Только парочка минаретов заставила Сусанну оторваться от созерцания спинки переднего кресла. В отокаре к ней никто не подсел, и пришлось гнать от себя неприятные мысли относительно сложившегося о ней мнения. К отелю они подъехали уже в темноте, и после прохождения металлоискателя Сусанна действительно была рада получить ключ и закончить наконец этот дурацкий день. Они втроём зашли в лифт, и Сусанна навалилась на ручку своего чемодана.
— Ты действительно не хочешь поужинать? — Забота Паши стала действовать на нервы ещё больше. — Внизу есть нормальный паб. Я пить тебе, конечно, не предлагаю…
Он хихикнул, а Сусанна сжала кулаки. Марина выглядела скорее раздражённой, нежели уставшей. Ещё бы, она ехала сюда, чтобы вспомнить с мужем счастливые денёчки, а не для того, чтобы тот пас малолетку, которой первый встреченный араб предложил деньги.
— Наши номера совсем рядом, — заключил Паша в коридоре, когда жена уже взяла его под руку. — Мы утром зайдём за тобой. У нас первая половина дня свободная. Можно в музей через дорогу сходить. На мумии посмотреть.
Сусанна кивнула и поспешила вставить ключ. Конечно, шансы столкнуться с Резой почти равны нулю, но думая о музее, она непроизвольно подумала и о нём. В первую очередь надо привести волосы в божеский вид и приготовить на завтра длинную юбку, чтобы никто не думал больше подходить к ней с непристойными предложениями.
В номер никого не подселили, и она швырнула рюкзак на сдвинутые вместе полуторки. Если бы сестра была рядом, ничего подобного бы не случилось, а теперь надо попытаться поднять себе настроение, испорченное арабской выходкой. Она подключила планшет к гостиничной сети и послала родителям сообщение. С ней действительно, к счастью, всё в порядке. И завтра тоже будет всё хорошо. Она пойдёт в музей, о чём и написала родителям.
Незакрытый файл романа заставил Сусанну присесть в кресло у окна.
«Нен-Нуфер продолжала жить в пристройке вместе с прислужниками и храмовыми невольниками. Она помогала собирать целебные травы, иногда убирала пыльные помещения и даже стирала. Девушка не брезговала никакой работой, но ей почти ничего и не поручали, потому кожа её не огрубела, как у молчаливых невольниц, и не страдала от палящего солнца. Нен-Нуфер редко появлялась в самом храме. Только на великие праздники можно было заметить её в толпе прихожан. Но случалось такое, что она тайком пробиралась к Пентауру, когда тот спасался от тревожных мыслей в высокой башне храма. Она садилась у ног молодого жреца и подбирала оброненные свитки.
— Ты научил меня читать, Пентаур. Но я не понимаю значения написанного. Я, наверное, глупая?
— Нет, — отвечал тот, едва совладая с трепетом тела. — Ты умнее многих девушек Кемета. Просто есть тайны, открытые только жрецам.
Он брал из её рук папирусы и нёс в хранилище, но Нен-Нуфер продолжала сидеть на каменном полу, не желая уходить.
— Ты такой умный, Пентаур. Ты знаешь столько неведомых мне вещей. Это прекрасно обладать знаниями.
— Да, знания — это дар богов. Мудрость — это божественный свет, дарованный избранным. Я не знаю многих тайн, которыми владеют верховные жрецы и наш досточтимый Амени. Но и они не знают всего. Всё могут знать только великие боги. И земной бог, фараон.
Нен-Нуфер задумчиво смотрела в пол. Пентаур отодвинулся на циновке как можно дальше, чтобы даже краем одеяния не коснуться босых ног девушки.
— Наверное, он общается с Амоном лично.
— Ты о ком?
— О его святейшестве — да живёт он вечно.
— Земные связи фараона нам известны, о небесных же знают только боги да он сам.
В небе уже таяли звезды. Пентаур часто встречал рассвет, склонившись над столом. Только вот Нен-Нуфер давно должна была вернуться в пристройку. Мучительные и сладостные минуты её присутствия казались одновременно вечностью и мгновением. Он уже сполз с циновки и оказался в самом углу башни. Ранним утром Амени иногда поднимался к нему, и застань он его наедине с Нен-Нуфер, не достаточно будет слов, чтобы защитить её честь и свою собственную. Даже любовь не могла затмить его желания добиться высокого сана. Слишком долго он стремился к своей цели, чтобы одним махом разрушить многолетние труды, хотя порой её близость становилась настолько мучительна, что он готов был отдать всё за минуту счастья, которое можно найти только в её объятьях.
— Ступай, Нен-Нуфер.
Когда Пентаур не вышел из темноты проёма, девушка поднялась с пола и направилась к нему, чтобы поцеловать руку, как всегда делала при прощании, но жрец отмахнулся от неё и зло повторил просьбу оставить его одного. В полумраке её едва скрытые одеждой формы были соблазнительны, как никогда прежде, и Пентаур впервые действительно испугался не справиться с желанием, но боль в любимых изумрудных глазах была сильнее огня, сжигавшего тело.
— Ты сердишься на меня, Пентаур?