Тайна мецената
Шрифт:
– Посмотрим, – неопределенно пожала я плечами.
Садальский решил, видимо, что лучше разговаривать с журналисткой на кухне, поэтому пригласил меня туда. Чистые, опрятные и убранные комнаты составляли яркий контраст с беспорядком в доме Огородникова. У Садальского же стены не были измазаны краской, скатерть на столе не была заляпана пятнами от кофе и жирной еды, а на полу – никакой пыли или грязи. Интересно, художник живет один или с супругой или родителями? Если первое предположение верно, то он превосходно умеет поддерживать порядок и явно заботится о сохранности собственных вещей. Может, в душе Роман Андреевич – педант? Судя по всему, он не курит – я не учуяла в квартире запаха табачного дыма, не увидела пачек сигарет на столе и пепельниц. Может, ведет здоровый образ жизни? Увлекается йогой и вегетарианством, а в свободное от практик время пишет картины? Но тогда зачем ему воровать «шедевр» Огородникова? Насколько мне известно, люди, стремящиеся к гармонии и внутренней осознанности, не допускают разрушительных чувств вроде зависти, обиды и гнева. Ладно, посмотрим, что он мне сам расскажет…
Садальский галантно предложил мне сесть на стул и поинтересовался, не желаю ли я выпить чаю или кофе. Я согласилась, и он включил электрический чайник, который закипел довольно быстро. По моей просьбе Роман Андреевич положил в чашку две ложки черного кофе, себе заварил зеленый чай без всяких добавок. Когда напитки были разлиты по чашкам, я решила приступить к своему интервью.
– Читателей нашей рубрики интересуют вопросы, связанные со становлением творческих натур, – начала я. – Скажите, вы учились в художественной школе или училище?
– Художественную школу окончил в детстве, – повторил Садальский уже знакомую мне информацию. – С дальнейшим художественным образованием не сложилось. Я учился на факультете культурологии в гуманитарном институте, позже поступил в художественное училище имени Рериха в Санкт-Петербурге. Увы, не окончил его, хотя учиться мне нравилось, но обстоятельства сложились так, что пришлось возвращаться в Тарасов. Так что после полутора лет учебы училище я бросил, в Тарасове какое-то время работал, потом поступил в декоративно-прикладное училище, но и его не окончил. Тоже учился полтора года, но так как заведение было коммерческим, из-за материальных трудностей пришлось бросить учебу и идти работать. Живопись я никогда не рассматривал в качестве источника дохода – писал картины, а точнее, этюды, только чтобы отвлечься, потому что нравилось. Судьба сложилась таким образом, что я свел знакомство с нашими тарасовскими художниками, среди них у меня появились хорошие друзья. Мы вместе и в Хвалынск на этюды летом ездили, и в другие города. Так и вышло, что я стал принимать участие в выставках и благодаря этому получил членство в тарасовском Союзе художников. Точнее, началось все с того, что я попросту стал посещать Союз художников, чтобы заниматься рисунком. Это было около пятнадцати лет назад. Председателем был покойный (Царство ему Небесное) Федор Иванович Глухов, замечательный человек и выдающийся живописец. Вы наверняка знаете его пейзажи – он очень любил писать Волгу. Федор Иванович и организовал курсы рисунка при Союзе художников, куда мог записаться любой желающий. Иногда он сам проводил занятия, и все ученики стремились попасть на его уроки. У Федора Ивановича имелся настоящий талант к преподаванию. Даже самые скучные и неинтересные вещи вроде начертательной геометрии, построения геометрических тел в пространстве он мог объяснить доходчиво и понятно. Только благодаря ему я полюбил рисунок, который, по сути своей, является основой живописи. Федор Иванович заботился о том, чтобы у нас всегда были модели для портрета и фигуры, приглашал своих знакомых натурщиков и просто людей, которые могли по нескольку часов позировать. Он даже курсы масляной живописи при Союзе организовал. По понедельникам, с семи до десяти вечера, мы писали натюрморты маслом в различных техниках, а летом выходили на пленэры. Ни в одном художественном заведении я не получил столько знаний, как на этих занятиях. Мы все жалели, что живопись преподается только раз в неделю, и Федору Ивановичу приходилось буквально выгонять нас из мастерской по домам – никто не хотел уходить, трех часов было слишком мало… Его смерть – тяжелая потеря для всех творческих людей Тарасова. Я сомневаюсь, что в нашем городе найдется человек, который сможет продолжить дело Федора Ивановича.
– Но сейчас председателем Союза художников является Вольдемар Огородников. – Я плавно перевела беседу на интересующую меня тему. – Как вам кажется, он хороший кандидат для этой должности? Вы ведь знакомы с ним, раз посещаете Союз художников?
– Признаться, я теперь не прихожу туда так часто, как раньше, – со вздохом произнес Садальский. – И не только потому, что сменился председатель, хотя и это сыграло свою роль. Увы, Огородников – не такой выдающийся художник, как Глухов. Я бы сказал, что он совсем не художник. Вольдемар Огородников, в отличие от меня, имеет художественное образование, однако свои способности, которые у него наверняка были, он попросту загубил на корню. Я не понимаю этого человека. Точнее, мне ясны его намерения – стать новатором нынешней живописи, создать нечто новое. Однако в погоне за новшествами он переусердствовал. Если вы видели картины Огородникова, то понимаете, о чем я говорю. Оно, конечно, и хорошо – работать в своем собственном стиле. Однако его работы больше напоминают непонятную мазню, чем картины. И при всем этом Огородников ведь может писать нормальные этюды – я видел его ранние пейзажи и портреты. Выполнены грамотно, реалистично, все на своем месте. Есть и передний план, и дальний, правильно расставлены акценты, тени мягкие и глубокие, передний план – контрастный… В общем, вполне хорошие, зрелые этюды. Но сейчас… Что он сделал со своей живописью! В погоне за эпатажем Огородников начал малевать, как ребенок дошкольного возраста, и при этом он гордится своим придуманным направлением в искусстве! Получается какая-то сказка про голого короля. Кто пытается сказать ему, что его работы – это ужас кромешный, тот, значит, ничего не понимает в искусстве и вообще не разбирается в живописи. Вы уж извините, что я такое говорю о своем, так сказать, коллеге, но Огородников – просто выскочка, а не художник! Все делает напоказ и ведет себя соответствующим образом. Ничего собой не представляет, зато пафоса и самоуверенности хоть отбавляй. И врет постоянно… Не пойму, почему народ из Союза художников не изберет другого председателя, потому как Огородников, если продолжит вести себя так, как раньше, попросту развалит всю организацию!
Конец ознакомительного фрагмента.