Тайна мертвой планеты
Шрифт:
— Что «и»? Сформулируй. Это необходимо для отчета.
Она густо покраснела до кончиков грудей и выпалила одним махом.
— Раздеться, встать в позу «по-собачьи» и совершить с вами коитус. Сперва вагинальный, потом анальный.
Ее затрясло.
— Тихо, тихо, — шептал он, оглаживая ее по волосам. — Помни, это всего лишь экспериментальный прибор. И нам надо понять, насколько велики его возможности. Как быстро он может преодолеть твое сопротивление. Ты ведь сопротивляешься?
Она закивала, хныкая все громче.
— Правильно. Сопротивляйся.
«Прижмись головой
Юлечка исполнила приказ через секунду.
— Я… не могу!
— Старайся. Старайся.
«Раздвинь шире ляжки».
— Он сильнее!
— Кто он? Ты видишь его? Это прибор? Его искин?
— Нет! Кто-то другой. Человек из золотой пыли. Но всё как в тумане.
Профессор взял ее за бедра, деловито расположил пышный бледно-розовый станок поудобнее и расстегнул ремень.
— Что вы делаете?
— Подыгрываю ему. Это необходимо для чистоты эксперимента. Иначе ни его приказы, ни твое сопротивление не будет иметь никакого смысла. Постарайся его все-таки увидеть. Это важно.
«Закрой глаза и расслабь ноги».
Он провел разбухшим до предела колом по блестящей от влаги промежности, нащупал вход и уперся в преграду. Юлечка дернулась.
— Ой! Я кажется его вижу!
— Опиши, — прохрипел он, едва сдерживаясь.
— Я вижу только силуэт. Мужчина. Высокий. Мускулистый. В костюме. У него золотые глаза. Они так сияют. Страшно… Профессор! — она вдруг изогнулась и с ужасом распахнула глаза. — Это же…
Он с силой вцепился в ее пухлые бедра и одним резким толчком до упора вогнал член в тесную, никем не тронутую мякоть.
Юлечка взвыла от боли.
— … вы!
* * *
Все равно от нее пришлось избавиться, как от ненужного свидетеля.
Сперва он приказал ей молчать, и она только коротко постанывала, пока он ее пялил, пробуя все приходящие в голову фантазии. Потом приказал лежать бревном, а сам курил и долго думал, перебирая альтернативы. Альтернатив не было. Забрать к себе домой и держать под постоянным контролем? Несерьезно.
Поэтому они поднялись наверх, в ночной зоопарк. Она случайно свернула не в ту сторону, случайно оказалась на узкой тропе для технических специалистов, случайно оступилась и упала с тридцатиметровой высоты в карьер к кротозаврам. Которые ранним утром ею с удовольствием позавтракали, скрыв все следы ночного использования.
Днем профессор отчитался о происшествии, сдал записи с видеокамер, по которым ясно вырисовывался несчастный случай. Кое-как успокоил ее мать, горестно качая головой. И спустился обратно в подвал исследовать открывшиеся перспективы.
Золотая пыль раскрывала свои возможности постепенно. Сперва она помогала подчинять разум и нервную систему, потом физиологию. Несколько сеансов профессор потратил на то, чтобы новая лаборантка Олечка даже и не думала о сопротивлении, а сразу выпрыгивала из трусов и начинала течь, как сука. Затем настала пора коллективного подчинения. Профессор нанял сразу четверых, Карину, Марину, Арину и Алину (Олечка к тому времени уже давно накормила собой рыб в бассейне с бронтозавром), и с удовольствием приказывал им делать все, что взбредало в голову. Контролировать сразу всех было трудно, но через месяц тренировок он и с этим справился. Что прекрасно доказала их утилизация, разыгранная как шекспировская пьеса. Арина и Алина переспали, влюбленная в Арину Карина их застукала и зарезала обеих. Марина оказалась свидетелем и упала с крыши стоэтажного небоскреба. А ревнивая Карина вскрыла себе вены.
После такой трагедии случился прорыв, который в науке всегда бывает, если долго заниматься рутиной.
Профессор наконец понял, что с прибором он похож на инвалида с костылем. Для полноценной работы требовался настоящий симбиоз. Профессор долго подбирал подходящую рецептуру, пока не догадался смешать золотую пыль с плазмой собственной крови.
Теперь ему не нужны были ни подвал с оборудованием, ни прибор, ни целеуказатель. Жертва становилась целью автоматически, стоило на нее посмотреть.
Еще год он потратил на расширение сферы влияния, когда обнаружил, что для подчинения и контроля даже не обязательно находится рядом. Достаточно иметь ретранслятор и видеть цель на экране.
И тогда же он впервые столкнулся с проблемой.
Оказалось, что больше половины населения галактики не подвержены излучению пыли и их невозможно подчинить.
Это был удар по всем его планам.
Власти развитых планет уже давно знали о существовании преступного босса, способного превратить в покорного раба кого угодно. Над профессором сгущались тучи и начинали кружить стервятники из спецслужб.
Поэтому он перенес большую часть своей деятельности из земной сферы влияния на дикие окраины. А сам принялся искать возможности усилить свой симбионт.
Удивительно, но ответ он нашел на самой что ни на есть окраинной окраине. На искусственной планете, где доживал свой век древний полусумасшедший искин по имени Небесная сеть. В его электронных архивах профессор и отыскал историю золотой властианской пыли.
Пыль не всегда была пылью. Это был прах, оставшийся от кристаллов. Гораздо более могущественных. Тогдашняя галактическая цивилизация-доминант пригнала к Власте целый флот из тысячи кораблей. Они развеяли защитников и уничтожили сами кристаллы, превратив их в пыль. Но еще долго после этого по казармам штурмовиков и пилотским тавернам ходили слухи, что уничтожили не всех. Что какая-то девчонка из постельной обслуги спрятала один. Самый маленький, размером с детский кулак. Спрятала и увезла на свою окраинную планету. И с тех пор кристалл набирается сил, строит планы мести. И растет.
И в тот же момент, когда профессор прочитал эти строки и закрыл оболочку под странным названием «Мелкомягкое слово», он вдруг почувствовал в своей голове что-то едва уловимое. Будто чье-то присутствие.
Далеко-далеко, на самом краю галактики, там, где начинался вековечный океан беспросветного мрака, сверкнула искра на долю мгновения и тут же исчезла. Никто, никакие астрономы, искины и приборы этого не заметили.
Только профессор вдруг отчетливо понял, что кристалл вырос, готов действовать и зовет его к себе.