Тайна моего двойника
Шрифт:
– Мама говорит – они задохнулись от дыма и потеряли сознание. И уже больше не могли спастись…
– А мама твоя откуда знает?
– Ей в милиции рассказали. Они там следствие производили, причину пожара искали. А мы иногда ездили в гости к Нине Алексанне на дачу, и в милиции спрашивали что-то вроде – как там вещи обычно лежали… А вы маму мою дождитесь, она вам расскажет!
– А она когда придет?
– К семи.
Я вовсе не была уверена, что ее мама мне расскажет известные ей подробности просто так. Придется тогда для Олиной мамы снова сочинять очередную
– Я постараюсь, – соврала я. – Так милиция доискалась причины пожара?
– Мама говорит, они думают, что это из-за машины Петра Сергеича…
– И при чем же тут машина?
– Он, как это, ну, батарейки для машины… ну ак… акими…
– Аккумуляторы?
– Точно! – обрадовалась моя маленькая тезка. – Они! Он их поставил на ночь заряжаться. И канистру с бензином в дом принес. Вот и загорелось. Бензин же горючий.
– Но, чтобы он загорелся, нужен огонь. Или искра хотя бы. Вот если бы Петр Сергеевич сигарету бросил непогашенную рядом, тогда могло…
– Нет, он не бросил сигарету! Он спал. А его батарейки эти, ак…
– …кумуляторы…
– Ну да, они – сделали короткое замыкание… Это, знаете, когда искра в электричестве проскакивает… Страшно, правда? Вот так спишь-спишь, а электричество вдруг как сделает замыкание – и пожар… А ты спишь. Просыпаешься – кругом огонь…
В ее глазах снова заметался ужас.
Я обняла Олю за плечи.
– Постарайся не думать об этом, ладно? С тобой ничего плохого не случится, поверь мне. В таких современных домах электропроводка надежная. Это на старой даче, которую строили какие-нибудь студенты-шабашники, она оказалась некачественная.
– Вот и нет! Дача была нестарая, большая, каменная! Ее уже после выхода Нины Алексанны на пенсию построили. Такой дом красивый, двухэтажный, и гараж, и даже маленький бассейнчик, в нем летом росли кувшинки и черепашка жила… Раньше у них там был деревянный домик, он-то и был старый, но Нина Алексанна говорила, что раньше нельзя было построить такую дачу, какую хочется. А теперь разрешили. Она говорила, что она участвует в перестройке: перестраивает дачу!
Понятно. Деньги, накопленные за время ее работы главврачом роддома – на месте хлебном и прибыльном, – лежали, ожидая дней, когда их можно будет вытащить из кубышки и вложить в милые сердцу приобретения. Возможно, немалую часть этих денег в кубышке составляла плата, наверняка щедрая, за нас с Шерил.
Ну что ж, я узнала достаточно от забавной разговорчивой девочки Оли. Пора было прощаться.
– Все это теперь не имеет значения, Олечка. Ты жива и здорова, и не надо думать о всяких ужасах. Ты, наверное, шла гулять? Тебя во дворе ждут твои подружки?
– Ой, точно! Надо же, я заговорилась с вами и забыла… Я пойду!
– Пошли вместе, я тоже ухожу.
– А вы еще придете?
Похоже, я ей понравилась, моей тезке.
– Постараюсь, – снова туманно ответила я и покинула Олю, весело направившуюся к трем девочкам во дворе, одетым в том же неуклюжем, вульгарно-взрослом стиле, что и Оля.
Удаляясь, я чувствовала, что девчоночьи глаза
Джонатан слушал мой отчет сосредоточенно, не перебивая. И только когда я закончила, он спросил:
– Ты можешь мне объяснить, зачем человек мог подключить аккумулятор к электросети? У вас дефицит аккумуляторов?
– Не знаю, – пришлось признаться мне. – У нас с мамой никогда не было машины.
– Ведь электричество стоит очень дорого, – добавил Джонатан.
– У нас – дешево. К тому же у нас всегда был дефицит на запчасти и прочие штуковины для машин, а сейчас если они и появились в свободной продаже, то не на каждом шагу. И уж вряд ли в районе дачного поселка.
– Значит, в этом ничего подозрительного нет?
– Кажется, нет.
– Тогда объясни мне про канистру с бензином. Зачем хозяин мог ее принести в дом?
– Ума не приложу. Если бы он еще поставил машину на улице – тогда я сказала бы: чтобы не украли. Машины за одну ночь буквально «раздевают»… Но у них на участке есть гараж.
– Так что мы имеем еще одно убийство?
– Боюсь, что да. К тому же странно, что они не проснулись.
– Кто-то помог уснуть покрепче?.. Эта девочка не упоминала каких-нибудь гостей, которые приезжали на дачу главврача?
– Нет. Мы можем поехать в этот дачный поселок и порасспрашивать соседей. Если мы, конечно, найдем там кого-то в такой мороз.
– Нет смысла, Оля. Соседи в лучшем случае добавят еще какую-нибудь деталь, которая нам снова позволит сомневаться и строить догадки. Но никто, кроме полиции, нам не сможет точно обрисовать картину. Только в полицию мы с тобой не можем пойти, а догадки мы уже и так строим – целую гору понастроили…
– К тому же пора Константину звонить, – сказала я, глянув на часы.
Жалея изо всех сил, что Джонатан не говорит по-русски, – предстоящий разговор лучше было бы вести между мужчинами, – я произносила в ледяную трубку телефона-автомата:
– Не хочу обижать вашу жену, но это то, что называется «мужской разговор», который, как и наша с вами встреча, должен остаться между нами. Когда вы узнаете его суть, вы поймете меня. Я сама женщина и хорошо знаю, что женщины болтливы…
– Верю вам на слово, – перебил меня низкий мужской голос, – и не возражаю встретиться с вами. Но за Люду я ручаюсь, как за самого себя: если ее предупредить – она ни за что не сболтнет.
– Хорошо… – мне было неловко диктовать свои условия. – Как вам удобно встретиться? Может, поужинаем вместе в ресторане? Мы приглашаем.
– Я и сам могу вас пригласить, – с достоинством сказал Костин голос. – Только нам малыша оставить не с кем. Приходите лучше к нам на ужин.
Я ломаться не стала и быстро согласилась. Мы с Джонатаном зашли в магазин, накупили кучу вкусных вещей, и вскоре наше такси снова притормозило у пятиэтажной колбасы.
Я немного побаивалась предстоящего разговора, вернее, не его самого, а напряженности, непонимания, недоверия – рассказал бы мне кто подобную историю, я бы сама вряд ли поверила! Но наши хозяева встретили нас радушно и непринужденно.