Тайна Муромской чащи (Волшебные каникулы - 1)
Шрифт:
– Педагог? Из фокусников, что ли?
– удивилась Кикимора, услышав незнакомое слово, и присела на корточки, чтобы получше разглядеть утопающего.
– Нет, не фокусник, - поспешил разочаровать любопытную старушку Иван Иванович.
– Я - учитель , детишек в школе учу, - и он зачем-то добавил: Языку и литературе.
– А-а!..
– радостно пропела Кикимора, и на лице ее расцвела улыбка.
– И я малых детушек уму-разуму учу! Дело хорошее.
– Очень приятно, коллега, - сказал Иван
– Извините, стеснительно улыбнулся он при этом Кикиморе, - но меня, кажется, кто-то держит...
– Это Хведька, - Кикимора выпрямилась и грозно обратилась к кому-то невидимому, спрятавшемуся под лимонной ряской: - Хведька, брось баловать! Я кому говорю!
Она пригляделась и добавила, но уже менее грозно:
– Брысь! Не мешай с бедолагой беседовать.
Она снова присела на корточки и тихо пожаловалась Ивану Ивановичу:
– Вот и учи таких! Все озорник знает, а хулиганничает. Я уж и родителей его вызывала, и на солнышко за ушко вытаскивала - ничто не помогает! Так и растет обормотом.
– Кто?
– только и вымолвил бедный Гвоздиков.
– Да Хведька! Водяной. Кого я шугала.
– Настоящий водяной?!
– Иван Иванович не верил своим ушам.
– Да какой он настоящий!
– брезгливо сморщилась Кикимора.
– Мальчик еще, ему до своего отца расти и расти.
Иван Иванович вытащил наконец свою руку, посмотрел на нее как на чудо и, переведя взгляд на собеседницу, робко вымолвил:
– Простите, коллега... А вас как зовут?
– Кикимора, - охотно ответила старушка.
Иван Иванович устало закрыл глаза. "Ну да, - подумал он, - а кого же еще я мог встретить здесь?.."
Собравшись с силами, он открыл глаза. Перед ним сидела на корточках небольшого росточка старушка в стареньком болотного цвета балахончике и глядела на него зелеными, будто кошачьими, глазами: любопытно и весело.
– Что мигаешь?
– спросила она, улыбаясь, и погладила Ивана Ивановича маленькой сморщенной ладошкой по голове.
– Тонуть неохота?
– Нельзя мне тонуть... Дети у меня...
– Все так говорят, у всех дети, - перебила его Кикимора и тяжело вздохнула.
– Не лез бы в болото. Ежели вы все станете в болота лазить, да ежели вас всех вытаскивать... Пошто сюда сунулся?
– Дети у меня...
– снова повторил Иван Иванович, и звонкая слезинка вдруг спрыгнула с его щеки и нырнула в воду, - потерялись... Нельзя мне тонуть!
И он еще сильнее заерзал в своем капкане.
Заерзала и Кикимора.
– Где ж ты их потерял, болезный?
Старый учитель пожал плечами:
– Мальчик, кажется, похищен, а девочка... Девочка сама куда-то ушла. Вот...
Гвоздиков достал из кармана рубашки Маришкину записку и протянул ее Кикиморе.
– Написала мне, что Митю ушла искать, да сгинула где-то тоже.
Кикимора повертела в руках записку, но читать не стала, а только спросила:
– Как же, милый, ты их проспал? Какой же ты учитель, коль за двоими углядеть не смог?
– Так получилось, коллега...
– Гвоздикову было стыдно признаваться, но лгать он не любил и не умел.
– Одуванчик меня подвел. Странные нам попались одуванчики.
– Уж не в Долину Волшебных Одуванчиков вы забрели?
– перебила его Кикимора, и глаза ее зажглись любопытством еще сильнее.
– Наверное. Вся поляна была в одуванчиках разноцветных!
– Мне бы синеньких принес букетик!
– мечтательно произнесла хозяйка болота и на мгновение прикрыла глазки.
– А то бессонница замучила старую, что хочешь делай!
– Знал бы, сорвал.
– Ивану Ивановичу искренне было жаль бедную старушку, страдающую бессонницей.
– Я оттуда, когда проснулся, бегом убежал!
– Ну и правильно сделал, - согласилась Кикимора, - разве можно спать, когда детишки разбежались?
– Нельзя, конечно.
– Гвоздиков бережно отодвинул от себя двумя пальцами особенно настырного ужа и добавил сокрушенно: - А я вот тут торчу и то наполовину...
Грустные мысли овладели Иваном Ивановичем с новой силой, и он замолчал. Перестала задавать вопросы и соскучившаяся по живому человеку Кикимора. В глубокой задумчивости Гвоздиков погрузился в болото еще на вершок, а затем еще...
Так бы он, наверное, и ушел бы под воду, погруженный в свои невеселые мысли, как вдруг Кикимора очнулась и заговорила вновь:
– Вот что, любезный... Утопила бы я тебя, да злости у меня нет. Отпущу, так и быть!
– А разве это плохо, что злости нет?
– робко спросил Иван Иванович, еще не веря в свое спасение.
– Конечно, плохо. На свете всего вдосталь должно быть, значит, и злости тоже. А у меня ее на всех не хватает, прямо беда!
– Кикимора опустила голову, плечи ее поникли, и вся она как-то сразу сжалась и постарела лет на двести.
Иван Иванович удивленно посмотрел на пригорюнившуюся старушку, но спорить с ней не стал, а попытался пошевелить ногами, попробовал опереться ими обо что-нибудь. И - о, чудо!
– он почувствовал под ними твердую почву.
– Спасен!
– прошептал Гвоздиков, бледнея на этот раз от счастья. Спасен, уважаемая коллега!..
Кикимора подала потрясенному от пережитого учителю руку и помогла добраться до берега.
– Ну и где ты будешь своих головастиков искать?
– вместо прощанья спросила она, снимая с одежды Гвоздикова прилипшие водоросли.