Тайна Муромской чащи (Волшебные каникулы - 1)
Шрифт:
– Вы что: меня не узнаете? Я же вам в Апалихе еще про Муромскую Чащу рассказывала!
– Почему не узнаем - узнаем...
– опускал Паша глаза, продолжая упорно гнуть свою линию, - там ты просто девчонкой была, а тут...
– Ну, что тут, что тут?!
– А тут ты волшебницей окажешься, - поддерживая брата, сказал Саша.
– Я - волшебница?!
– искренне удивилась Маришка.
– Я самая обыкновенная второклассница! Видите у меня еще на руке чернильное пятно не стерлось?
И она по очереди стала протягивать
– Сейчас видим, - шептали парни, дружно пятясь от наседавшей на них девчонки, - а через минуту - хоп!
– и нету...
Хитрый Опилкин решил проверить старика и мальчишку с девочкой более надежным способом. Он быстро сбегал в палатку и взял там свой старый топор. Спрятав его за спину, он вернулся и продолжил прерванный было разговор.
Старик, мальчик и настырная девчонка просили лесорубов немедленно покинуть Муромскую Чащу. Бригада, и сам бригадир с радостью хотели бы исполнить их просьбу. Но сколько дней и сил было уже потеряно! Сколько денег ушло впустую, выброшено на ветер... А сколько не заработано! Подумав об этом, Опилкин заскрежетал зубами. Только трудом, упорным трудом до седьмого пота могла бригада искупить и исправить совершенные ими ошибки.
– Нет!
– решительно ответил после долгих и мучительных раздумий Григорий Созонович.
– Мы не вернемся, пока не сделаем задуманное!
Разговаривая, он время от времени доставал из-за спины топор и, покрутив его в руках, прятал снова за спину. Старик и особенно мальчишка косили глаза на топор, но рассыпать его впрах, кажется, не собирались. Опилкин окончательно уверился, что перед ним обыкновенные нормальные люди, а никакие не волшебники, и потерял к просителям всякий интерес.
– А ну, ребятки, отдыхать!
– громко объявил он и зачем-то похлопал три раза в ладоши.
– Завтра тяжелый день!
– Утро сегодня тоже было не легкое...
– вздохнул Ведмедев и первым отправился на покой в палатку.
За ним потянулись и братья Разбойниковы. Опилкин, который хотел было уже идти следом за Пашей и Сашей, посмотрел в последний раз на странных пришельцев, и жалость к ним на мгновение шевельнулась в его одеревеневшем сердце:
– Прошу и вас к нашему, так сказать, шалашу... Устали, чай, с дороги?
Но Иван Иванович вдруг заупрямился и отказался от приглашения.
– Благодарю вас, - холодно сказал он Григорию Созоновичу, - и я, и дети сыты. Мы раскинем свой бивуак где-нибудь в другом месте!
– И он повернулся к Опилкину спиной.
А Маришка удивленно подумала: "Оказывается, у нас какой-то бивуак имеется... А я и не знала!"
Глава тридцать четвертая
Но бивуака у Гвоздикова не было. Он сказал про него Опилкину лишь для того, чтобы отказаться от бригадирского приглашения.
– Наши друзья из Муромской Чащи подумают, что мы заодно с лесорубами, объяснил Иван Иванович ребятам, - но разве мы можем согласиться на вырубку прекрасного заповедника?
– Не можем!
– сказала Маришка решительно.
– Не можем, - ответил также и Митя. И тут же спросил: - А что мы можем?
Гвоздиков отвел ребят подальше от стойбища лесорубов и пригласил их на минутку присесть.
– Что мы можем?
– повторил Иван Иванович Митин вопрос, после того как они все уселись на траву.
– Многое! Безвыходных положений не бывает, нужно только хорошо раскинуть мозгами.
Митя улегся на спину и сладко потянулся:
– И чего здешние граждане с ними чикаются? Не понимаю! Колдовать разучились, что ли?
Гвоздиков посмотрел на мальчика и некоторое время не отвечал ему, сосредоточенно думая. Потом проговорил:
– Это было бы нечестно с их стороны воспользоваться колдовством. Лесорубы колдовать не умеют, и силы поэтому явно не равны. Превратить царевну в лягушку или бригадира Опилкина в козявку - пара пустяков. Но как трудно будет ему потом из козявки вновь превратиться в настоящего человека!
Митя, до этого безмятежно глядевший на облака, вдруг резко подскочил.
– Смотрите!
– крикнул он, показывая рукой куда-то вдаль.
– Что-то летит, кажется, вертолет!
Маришка и Гвоздиков тоже быстро поднялись на ноги и уставились в синее бездонное небо.
– Не-а, - сказала Маришка через несколько секунд, - это не вертолет. У вертолета крутилки наверху крутятся, а у этого махалки сбоку махают. Должно быть, махолет летит.
Иван Иванович, хотя и был взволнован неожиданным известием, все-таки не удержался и сделал Маришке замечание:
– Кто же так говорит, Мариш! "Махают"!.. Такого слова-то в русском языке не найдешь!
– Что ж я его сама придумала?
– удивилась Маришка.
Пока они пререкались, таинственный летательный аппарат приблизился к ним настолько, что его можно было рассмотреть получше.
– Кажется, это действительно не вертолет...
– проговорил неуверенно Иван Иванович.
– Я же говорила махолет!
– засмеялась Маришка и подпрыгнула от радости на месте.
Гвоздиков снял очки, протер их платочком, снова надел и, посмотрев чуть прищурившись вверх, тихо сказал:
– По-моему, это - Змей Горыныч...
Действительно, это был Змей Горыныч.
Глава тридцать пятая
Когда Змей Горыныч узнал, что он опоздал на Лесной Совет, то очень рассердился.
– Почему меня не дождались?!
– закричала на Бабу Ягу левая голова Змея Горыныча.
– Почему без меня все решили?!
– закричала затем правая.
А средняя голова покачалась укоризненно и прошептала:
– Ай-яй-яй...
– Спать помене нужно!
– рассердилась в свою очередь Баба Яга. Прилетел, налетел на старую, раскричался! Тут такие дела делаются, а он спит себе в пещерке, похрапывает!