Тайна на улице Чаек
Шрифт:
А по-моему, это прекрасное слово, потому что звучит оно забавно.
– Ну, иди же! – прошептал дедушка Клеефельд. – Иди скорее к ним! И помни, что я говорил тебе о настоящей дружбе и о том, что нужно уметь мириться! Верь старику!
Я посмотрела на него, воскликнула «Ладно!» и помчалась к нам на террасу.
Если дедушка Клеефельд считает, что я смогу помириться с Тинеке, потому что он так сказал, тогда всё в порядке – тогда это не ветреность!
Увы, второй кусок мраморного кекса мне так и не достался.
4
Мы снова миримся
В
– Как дела, Тара? – невозмутимо спросила Тинеке, словно и не помнила, как нехорошо мы с ней расстались. Ну не странная ли? Я решила не говорить, как сильно на неё разозлилась и что хотела больше никогда с ней не играть.
Так мы и помирились.
– Тара, я рассказала Имке и Хайке о твоей любовной открытке, и им ужасно захотелось на неё посмотреть!
– Я никогда не получала валентинок от мальчиков, – призналась Хайке.
Мне понравилось, что Хайке говорит правду, потому что она могла бы соврать и я бы даже не узнала.
– Я тоже! – воскликнула Имке.
Хорошее настроение ко мне вернулось.
– А у меня их много! – И тут я тоже не соврала. Как-никак, у меня было две открытки от Винсента и от Лорина. (Валентинки от Пети и Мышонка не считаются, они мои братья.) – Хотите взглянуть?
Мы поднялись ко мне в комнату, и я показала девочкам все свои валентинки. Я перевязала их красной шёлковой ленточкой от рождественского подарка (я получила тогда лавовую лампу!) и положила в ящик стола.
– Мне надо в туалет, – пробормотала Имке, покраснев. А по-моему, не стоит стесняться перед подругами, если тебе нужно кое-куда сходить.
И Хайке стала смотреть валентинки в одиночку. Там были поздравления от Тинеке, и от Юл, и от Винсента, и даже открытка с каракулями от Мышонка – и только открытка с милым дракончиком исчезла.
– Странно, – удивилась я и поискала под столом, но её и там не было.
– Не важно! – утешила Хайке. – Я всё равно тебе верю.
И Имке, когда вернулась, сказала, что тоже мне верит. А Тинеке предложила вступить в банду вместе с ней. Сидя дома у Имке, они решили, что «Три Ке» – это дурацкое название для банды, поэтому теперь они называются «Три диких кролика» – в честь знаменитого сериала и ещё потому, что у Тинеке есть Пушистик и Ушастик.
– Мы вполне можем называться «Четыре диких кролика»! – воскликнула Тинеке. – Тогда ты тоже сможешь к нам присоединиться!
Я подумала, что дедушка Клеефельд прав, и наша дружба после ссоры стала даже крепче, чем прежде.
– А чем занимаются «Четыре диких кролика»? – спросила я.
Однажды мы с ребятами с улицы Чаек организовали банду «Seven Cool Kids», что переводится с английского «Семерка крутых детей». Вот только мы никогда не знали, что именно нам нужно делать. Как-то раз мы решили выследить преступника, но им оказался всего-навсего господин Войзин.
– Давайте снимем фильм! – решительно заявила Хайке. – Хотите?
Я поинтересовалась, как это сделать. На Рождество Хайке подарили видеокамеру, на неё-то она и собиралась снимать. Нам просто нужно было придумать, что бы такое интересное запечатлеть на плёнке.
Я заподозрила, что она предложила идею с фильмом, чтобы похвастаться видеокамерой. У нас, ребят с улицы Чаек, никаких камер нет. Ну и пусть, идея снять фильм всё равно классная!
Едва Хайке заговорила про видеокамеру, раздался звонок в дверь – на пороге стояла Фритци! Она пожаловалась, что Юл снова вредничает, а ей одной скучно, и спросила, не хочу ли я с ней поиграть.
Я позвала Фритци к нам. Всё равно мы решили снимать фильм и лишние руки всегда пригодятся. Только вот принять её в нашу банду так просто мы не можем. Фритци сказала «ладно».
В моей комнате стало очень тесно. Она не такая большая и не рассчитана на пятерых детей!
Сначала мы не знали, какой фильм хотим снимать.
– Про любовь не может быть и речи! – выпалила Тинеке. – Только через мой труп!
– Нет, только через мой труп! – воскликнула Имке. – Мы же не хотим целоваться и обниматься, верно? – Она вытянула губы трубочкой и почмокала.
– Фу-у-у! – закричала я. – Ни за что на свете!
– Мы можем позвать Петю, – напомнила Фритци. До чего же она иногда бывает глупой! – Тогда у нас будет настоящий мальчик, которого можно будет целовать.
– Ты что, дурочка?! – возмутилась я. Что за фильм у нас тогда получится?!
Тогда Хайке вспомнила, что Тинеке сказала «только через мой труп!», и предложила: пусть наш фильм будет детективом.
– Я не буду убийцей! – тут же вскричала Имке.
Фритци заявила, что и она не хочет, потому что не способна убить даже бедных комаров, когда они прилетают летом, чтобы её укусить. И пауков пылесосом тоже не засасывает.
Хайке сказала, что из неё убийца тоже не получится, к тому же она будет снимать на камеру.
– Не смотрите на меня так! – возмутилась я. – Я не хочу быть убийцей! И, кстати, у нас нет трупа.
Оказалось, что остальные девочки не хотят быть ни трупом, ни убийцей.
– Что же это за детектив, – сердито воскликнула Хайке, – без убийцы и без трупа! Мои подруги в Альтенбурге так себя не ведут! Что вы, в самом деле!
Тинеке всё время подпрыгивала от нетерпения и наконец выпалила:
– Давайте снимем фильм о животных! Если уж мы «Четыре диких кролика» (Фритци не в счёт), то нужно снять фильм о кроликах, и главные актёры уже есть – Пушистик и Ушастик!
Мы все решили, что это отличная идея, но Фритци заартачилась: тогда в фильме не будет нас, а ей хотелось быть актрисой.
– Конечно, мы тоже снимемся! – вскричала я. – Мы сделаем фильм про дрессировку зверей и будем укротителями! Как в цирке! И Ремби пусть поучаствует, иначе это несправедливо.
Тинеке сказала – ладно, пусть снимается, хотя он вообще даже и не кролик. Я ответила, что дрессированные звери в цирке тоже не кролики и вряд ли мы сможем сделать в нашем фильме всё как в настоящем цирке.