Тайна Обители Спасения
Шрифт:
– Вы ошибаетесь, – резко ответила укротительница. Она выпрямилась, и глаза ее гневно засверкали. – Я поклялась бы чем угодно: рукой, головой, сердцем!
– Странно, но, на секунду мне показалось, что передо мной стоит мадемуазель Валентина, – заметил Констанс.
– Значит, она тоже так говорит! – радостно воскликнула вдова. – О, моя дорогая! Как я тебя люблю! Скажите, уж не из-за этих ли слов вы считаете ее сумасшедшей?
– Не только из-за них, мамаша Лео. Успокойтесь, выпейте глоточек вина. Я обманул бы вас, если сказал бы, что тоже считаю лейтенанта невиновным, но дело не в этом; речь идет о мадемуазель Валентине. Она нас всех просто околдовала. Возьмем, к примеру, меня. У меня много работы в клинике, но, несмотря на это, я три дня ношусь как угорелый, чтобы исполнить ее желание, а именно – найти вас.
– Значит, она говорила обо мне! – воскликнула Леокадия.
– Тысячу раз! По поводу и без повода. Только и слышишь: мамаша Лео, мамаша Лео! – подтвердил гость.
– Тогда выходит, что она вовсе не сумасшедшая! – уверенно произнесла вдова.
– Вы находите? Что касается меня – я помощник доктора Самюэля, и не сердитесь на меня за то, что в вопросах, связанных с душевными болезнями, я больше доверяю ему, чем вам. Поймите, моя дорогая, у нас одна из самых солидных лечебниц в Париже, и уж мы-то знаем, кто сумасшедший, а кто нет. Только подумайте: ведь этому несчастному ребенку внезапно опротивел полковник, ее лучший друг, почти отец, человек, которого уважают все! Представьте себе, что в своем бреду она называет полковника злодеем! Она боится его! Его, добрейшей души человека! Что с вами? – удивленно уставился он на хозяйку балагана.
Вдова внезапно резко дернулась.
Дело в том, что ее взгляд случайно остановился на Эшалоте, тихонько сидевшем в своем углу. В балагане было уже совсем темно, однако укротительница увидела глаза кормильца Саладена, и их выражение показалось ей очень странным.
Еще больше ее удивило, что Эшалот поднес к губам палец, знаком умоляя ее молчать.
– Ничего, – ответила Леокадия своему собеседнику.
– Я понимаю, то, что я вам сейчас говорю, вас не касается, – продолжал Констанс. – Но если бы вы только знали полковника...
– Я знаю его, – сказала укротительница. – Он приходил в балаган вместе с этой маркизой...
– Точно! С той самой маркизой, которая дала вам деньги для ее племянницы.
– Она хотела увести ее, – прошептала госпожа Самайу.
– Конечно, чего и следовало ожидать. Вы же понимаете, что ваш балаган – не самое подходящее место для благородной девушки и богатой наследницы.
Однако давайте вернемся к нашему рассказу. Теперь бедная девица относится к маркизе д'Орнан точно так же, как к полковнику. Она не хочет больше быть ее племянницей и считает себя сестрой человека, за которого собиралась выйти замуж...
– Это очень странно! – задумчиво произнесла укротительница.
– Причем убедить ее в том, что она не права, совершенно невозможно, – продолжал странный посетитель. – Каждому, кто согласен ее слушать, она говорит: «Я – Валентина д'Аркс!» Она воюет с призраками, обвиняя их в убийстве не только ее так называемого брата, но и в смерти ее мнимого отца, старика Матье д'Аркса, который много лет тому назад непонятно от чего умер в Тулузе.
– А, значит, неизвестно, от чего он умер? – повторила вдова.
– Что я слышу? – развеселился Констанс. – Кажется, вас заразили фантазии больной?
– Я слушаю вас и пытаюсь составить свое собственное мнение, – ответила Леокадия.
– Тогда вам стоит послушать вовсе не меня, – сказал гость. – Несчастная девушка очень хочет вас увидеть, и, я думаю, мы исполним ее желание.
– Как?! – воскликнула укротительница. – Неужто вы пустите меня к ней?
– Почему бы и нет? Или вы думаете, что мы держим ее взаперти? Вы увидите ее, мамаша Лео, причем гораздо скорее, чем предполагаете, ибо я пришел сюда, чтобы отвести вас к ней.
Эшалот, воспользовавшись тем, что в балагане совсем стемнело, незаметно подошел поближе. Он внимательно слушал, всем свои видом выражая крайнюю озабоченность.
«Лицо можно поменять, словно рубашку, это-то я твердо знаю, – думал Эшалот. – Но вдруг я все-таки ошибаюсь? Ну да ладно, в любом случае я не могу допустить, чтобы хозяйка бросилась прямо в пасть зверю. Если с ней случится несчастье, я никогда себе этого не прощу».
IX
ЛЕЧЕБНИЦА
При последних словах Констанса госпожа Самайу встала. – Не будем терять времени! – произнесла она.– Я хочу побыстрее оказаться рядом со своей дорогой дочерью!
– Минуточку! Минуточку! – добродушно протянул помощник доктора Самюэля. – Я еще не все вам сказал. Обождите, дорогая моя мамаша Лео! Просто удивительно, как все ее любят! Я был уверен, что после моих слов вы не сможете усидеть на месте. Все-таки эта девушка колдунья, есть в ней что-то завораживающее... Зажгите-ка пока свечу, а я между тем пошурую кочергой в печи. До чего же холодно, черт возьми! Вы что, до сих пор не заделали щели в окнах?
– Эшалот, зажги свечу! – приказала госпожа Самайу.
– Надо же, а я совсем забыл про этого молодца, – удивился Констанс, в руке которого уже была кочерга.
Понизив голос, он добавил:
– Если кто-нибудь услышит то, что я собираюсь вам рассказать, может произойти большое несчастье.
В этот момент к столу подошел Эшалот, державший горящую свечу.
Он поставил ее возле бутылки и, преодолев свою обычную застенчивость, посмотрел Констансу прямо в глаза.
Их взгляды встретились. Внезапно Эшалот потупился и покраснел как рак.
Гость дотронулся до его плеча, Эшалот попятился назад.
– Дорогой мой, – проникновенно произнес Констанс, – я вижу, у тебя длинные уши, и ты не прочь услышать остальное.
– Он простой, хороший парень, – заступилась за него укротительница.
– Ах, мамаша, – укоризненно покачал головой Констанс, – сейчас речь идет о делах, которые касаются не только нас с вами, но и других людей. Есть вещи, которые не стоит доверять даже невинным душам. Знаешь, любезный, выйди-ка ты на улицу, да посмотри – не наступила ли там часом весна? И помни: молчать всегда лучше, чем говорить. У меня твои приметы уже здесь.