Тайна Оболенского Университета
Шрифт:
Учебный корпус Оболенки закрывался на ночь, но сторожей, как и камер наблюдения, в нем не было. Если действовать аккуратно, то никто не узнает о моей ночной вылазке.
Темные джинсы, черная водолазка, убранные в пучок волосы и удобные кроссовки сделали меня незаметной в темноте. Я пробралась в Оболенку через широкую форточку главного холла, которую никогда не закрывали на щеколду. Аккуратно ступая по коридору, я шла к аудитории Радзинского, светя себе фонариком. Несмотря на то, что Университет пустовал, я чувствовала страх, словно могу столкнуться с призраком. При лунном свете древние каменные стены и сводчатый потолок делали Оболенку похожей на зловещий средневековый замок, сошедший со страниц готического романа. Не хватало только рыцарских доспехов, украшающих холлы, и шума цепей
Аудитория Радзинского… точнее уже Романова, оказалась незапертой, что, впрочем, было логично. У нас в Оболенке даже преподаватели не закрывали на замок кабинеты и аудитории, воспитывая тем самым доверие у студентов. Первым делом я решила осмотреть кафедру профессора, но ничего интересного, кроме стопки студенческих эссе, не нашла. Интересно, Арсению не надоедает читать всю эту писанину? Он на каждом занятии обязательно дает эссе, словно так может заставить студенческий мозг работать с удвоенной силой, выдавая гениальные мысли. Но пока, судя по работам, что я бегло просмотрела, Романов вынужден читать тривиальную банальщину.
Чуть дальше стояла тумбочка. Я внимательно проверила каждый ящик, но опять ничего стоящего не обнаружила. Вдоль стены шли три больших шкафа с книгами. Непосильная задача… Тяжело вздохнув и пробежавшись взглядом по корешкам, я стала пролистывать каждую книгу. Ночь пребывала в зените, завтра – выходной, так что в моем распоряжении было предостаточно времени.
Через полтора часа безрезультатного поиска неизвестно чего, я устало села на пол, облокотившись спиной о кафедру. Остался один непроверенный шкафчик рядом с дверью, но все, что в нем обнаружила – пиджак Арсения, в котором он вел лекции. Не удержавшись, я сняла его с вешалки и натянула на себя. Прикрыв глаза, я наслаждалась знакомым ароматом одеколона, обняв себя, представляла, что это он, мой наглый Индюк, держит меня в своих крепких руках. Что же сотворил со мной проклятый Романов? Почему от одной мысли о нем перехватывает дыхание? И почему меня так влекло именно к нему? Его грубость, наши споры, моя гордость… Видимо, я ненормальная. Другого объяснения своим нелогичным чувствам я не нашла.
Вдохнув в последний раз запах Арсения, я сняла его пиджак и убрала на место. К сожалению, кроме подтверждения моей симпатии к научруку, никаких других открытий сделать не удалось. Все, что мне оставалось сейчас – это вернуться в комнату и лечь спать.
Я вышла в коридор и уже направлялась обратным путем к открытой форточке, как услышала какой-то шум на другом конце коридора. Выключив фонарик, я юркнула в небольшой проем в стене и, затаив дыхание, стала ждать. Теперь я вполне четко могла различить торопливые шаги и какое-то шуршание, словно по полу волочили что-то легкое. Поравнявшись со мной, шаги стали удаляться, и когда, как мне показалось, незнакомец ушел, я выглянула из укрытия и увидела, как кто-то прошмыгнул в соседнюю галерею. Страх уступил место любопытству, и я как можно тише пошла за ночным посетителем Оболенки, но он уже скрылся за следующим поворотом. Адреналин ударил в голову, и я, забыв о предосторожности, бросилась за незнакомцем и, выбежав в соседний коридор, увидела удаляющуюся фигуру в длинном черном плаще с накинутым на голову капюшоном. Со спины невозможно было понять, мужчина это или женщина.
Незнакомец меня не услышал, и я тихо, чуть ступая, последовала за ним. Он привел меня к залу риторики и вдруг остановился. К счастью, я успела спрятаться за одну из колонн. Благодаря моей темной одежде человек в плаще меня не заметил, даже когда посмотрел в мою сторону. Издалека мне тяжело было разобрать его лицо, он казался мертвенно белым, словно действительно был призраком. Стало страшно, сердце гулко билось в груди, и я подумала, что сейчас этот человек воспарит к потолку, распахнет, будто крылья, свой плащ и нападет на меня летучей мышью. Но вместо этого человек в плаще шагнул к кабинету, и на его лицо упал лунный свет. Я смогла получше его разглядеть: то, что я приняла за мертвецкую бледность, оказалось ничем иным, как маской. Какой-то дурацкий маскарад! Тем временем незнакомец скрылся в зале риторики.
Простояв за колонной несколько минут в ожидании, когда таинственный человек выйдет из аудитории, но так и не дождавшись этого, я прошмыгнула к двери и прислушалась. Тишина, как будто никого внутри не было. Набравшись смелости, я приоткрыла дверь и заглянула внутрь: зал был пуст. Тогда я протиснулась в полуоткрытую дверь и осмотрелась, но не обнаружила никаких следов пребывания здесь ночного гостя. Не будь я образованным человеком, обязательно решила, что это был призрак. Стало совсем не по себе, и я, подумав, что сегодня видела достаточно, чуть ли не бегом помчалась прочь.
Добравшись до своей комнаты, я посмотрела на часы, показывающие полпятого утра. До рассвета оставалось еще несколько часов, а темнота пугала. Нет, я нисколечко не суеверная, но быть одной во мраке совершенно не хотелось. Я включила и верхний свет, и два светильника, закрыла на замок дверь и вдобавок подперла ее стулом, и забравшись прямо в одежде под одеяло, стала считать овец, чтобы скорее уснуть.
8. Бал. Падение шута
Воскресное утро, как и субботнее, я проспала. Снова пропустила завтрак, не пожелала отцу хорошего дня и потеряла уйму времени. Лениво потянувшись на кровати, я стала не спеша подниматься. Нужно было поторапливаться, если я не хотела остаться еще и без обеда. Правда, собиралась я, как на автомате, думая о том, что видела ночью. Даже в душе перед глазами был образ того человека в плаще. Чтобы прогнать пугающие воспоминания, я решила скорее пойти в столовую.
Окунувшись в гущу студенческой жизни, я смогла, наконец, расслабиться. Сегодня как никогда было шумно. Все обсуждали предстоящий осенний бал. Подсев за столик к девочкам, я быстро влилась в беседу о платьях, туфлях и прочей ерунде.
Балы в Оболенке были старой доброй традицией и устраивались три раза в год: осенью, зимой и весной. Для выпускных курсов Оболенские балы были не просто приятным времяпрепровождением, но и возможностью показать, чему научились в знаменитом Университете.
На осеннем балу мы демонстрировали свои атлетические способности. Девушки танцевали или готовили гимнастические номера, а молодые люди фехтовали, стреляли из лука, встречались на ринге восточных единоборств или противостояли друг другу в рукопашном бою. Зимний бал проходил в преддверье Новогодних праздников. На нем старшекурсники блистали эрудицией и интеллектом, решая при зрителях сложные логические задачи. В конце апреля на весеннем балу Оболенка становилась пристанищем художников, скульпторов, поэтов и музыкантов. Каждый выпускник должен был продемонстрировать свое творческое начало, реализуя себя в каком-либо искусстве. Таким образом, к конце учебного года мы должны были доказать, что придерживаемся главного принципа Оболенского Университета – калокагатии, совершенства тела и духа.
– Лер, ты уже начала готовить номер для бала? – поинтересовалась Ленка, ковыряя вилкой в своем салате.
– Если честно, пока не думала об этом, – пожала плечами я, чувствуя, как необходимость готовить танец повисла неприятным грузом в душе. Времени не так много, а со всеми передрягами, которые на меня свалились, было совсем не до танцулек. К счастью, у меня было несколько поставленных номеров, которые я показывала на студенческих конкурсах, а значит, можно без проблем составить из них один.
– А я готовлю медленный танец. Это будет настоящее драматическое выступление с элементами балета, – гордо заявила Аня Фролова с юридического, за что получила насмешливый взгляд Королевой.
Девушки не выносили друг друга. Когда они поступили в Оболенку, то попали в одну группу и сразу же сдружились, но постепенно их дружба сходила на «нет», а позже и вовсе Фролова и Королева превратились в соперниц за место лучшей студентки факультета. Апогей их конфликта произошел два года назад, когда Анька увела у бывшей подруги парня. Это случилось незадолго до защиты курсовой, таким низким способом Фролова нейтрализовала соперницу, и ее защита была признана лучшей. Скандалы и шумные разборки в Оболенском Университете не были приняты, поэтому свою неприязнь девушки не выплескивали на публике, ненавидя друг друга молча.