Тайна острова Матуа
Шрифт:
— Мне самому обидно, — поняв, что сказал невпопад, поправился Николай. — Недавно откопал в архивах, прадед мой служил в экспедиции адмирала Невельского…
— Это когда Амур исследовали?
— И не только. Определили Сахалин островом. Татарский пролив открыли. — Николай быстро переключился с темы разговора: — Где забираем вашу жену?
— Она у роддома. Подождешь на стоянке, пока рассчитаюсь за ее госпитализацию. Мы уже недалеко.
Не успел погаснуть желтый сигнал светофора, как поток фырчащих машин ринулся вперед. Черный «Лендкрузер»
— Мстит, гад, за неуступчивость, — озвучил его мысли командир.
— Мы еще посмотрим, кто сильнее, банзай! — азартно выкрикнул Баранов и направил машину под переднее правое колесо джипа. Шофер «японца», избегая неминуемого столкновения, ударил по газам. Спрятанные под его капотом четыреста лошадиных сил вынесли машину далеко вперед. Николай успел заметить на задней рамке автомобильного номера слово «прокуратура».
— Отчаянный ты парень, — сквозь зубы процедил командир, — левым-то бортом пассажира подставил под бочину джипаря.
Машина остановилась у здания, построенного еще до революции. Подъезд городского роддома выделялся от сказочно оформленной окружающей рекламы других зданий красным муниципальным цветом и синими дверями.
— Приехали, — открыл дверцу машины Куринов, — видишь, и цветовая гамма не случайная.
— Да, красный означает, будет у вас девочка, — подтвердил Николай.
— У нас с женой третья попытка выносить ребеночка. Может, с божьей помощью и твоим напутствием в этот раз повезет. И не важно, родится девочка или мальчик, — с чувством проговорил командир.
Он задержался, пересчитывая пачку денег, приготовленную для оплаты за госпитализацию жены. Виновато улыбнулся: «Не подмажешь, не поедешь».
— Главное — результат, а не деньги, — поддержал его Николай.
Баранов не спешил уезжать на стоянку. Наблюдал. Вот командир своим особым твердым шагом, словно удерживаясь на палубе в качке, подошел к женщине в желтом плаще. Она прильнула к нему. Черная форма на фоне желтого цвета стала еще строже и тревожнее. Прохожие оборачивались им вслед и улыбались. Искренне порадовался и Николай за своего командира. Сегодня он понял простую истину: успешный — еще не обязательно счастливый. И что счастье является особым вознаграждением человеку за его стойкость во время испытаний и тяжелейший труд над самим собой. Но труд обоюдный, мужчины и женщины.
На автостоянке, куда припарковался, он опять оказался рядом со злополучным «Лендкрузером». В этот раз, не выходя из машины, внимательно осмотрел черного соседа. Те же прокурорские номера.
Из роддома на корабль прибыли к обеду. Дежурный офицер у трапа встретил Куринова с докладом о посторонних лицах.
— Товарищ командир, во время вашего отсутствия прибыла группа офицеров военной прокуратуры. В настоящее время работают в каюте старпома. — Придвинувшись ближе, шепотом добавил: — Выпытывают, якобы деньги по вашему приказанию с экипажа собирали.
— Как собирали? Кто? С какой целью?
Вахтенный пожал растерянно плечами.
— Как идут работы по подготовке к выходу?
— Товарищ командир, капитан третьего ранга Чугунов приостановил. Экипаж сидит в кубриках. Ждут вызова к следователю.
— Вот со следователем в море и пойдете! А может, куда и дальше, — в сердцах выкрикнул на ходу Куринов.
Николай не слышал разговора. Договаривался с дежурным по пропускному пункту штаба флота. Нужно было на месяц поставить под его контроль машину возле КПП. Безопасно и почти что бесплатно.
На причале, у трапа своего корабля он с удивлением обнаружил знакомого «японца». Прокурорские номера, забрызганные грязью, почти сливались с черным цветом машины.
Лихо пробежав по трапу, на самой последней его ступеньке Николай по привычке козырнул правой рукой, отдав честь корабельному флагу. Небрежно кивнул вахтенному в сторону машины, получив тут же пояснение: «Военные следователи!»
— Кого ищут?
— Вас, товарищ капитан-лейтенант! — не моргнув, выпалил вахтенный.
— С какого бодуна?
— «Ксива» из милиции на вас пришла. Вроде бы вчера пьяным дебош устроили на берегу. — Тридцатилетний «контрабас» (матрос-контрактник) задорно улыбался, проявляя таким образом особую расположенность к офицеру. Моряк, конечно, шутил, но Баранов его не понял.
— Ну и рожа у тебя, Петрухин, — не сдержался он от негодования, — словно ты получил от старшего администратора ресторана серебряную карточку, дающую скидку в один рубль с заказа в тысячу.
Петрухин в ответ продолжал скалить зубы, не поняв юмора.
— Во дела! — Почесав затылок, Баранов прошел мимо дежурного по кораблю.
В офицерском отсеке одетый в белоснежную рубашку вестовой кают-компании заговорщически прошептал:
— Товарищ капитан-лейтенант, в каюту Чугунова вызывают. Обыскались вас.
— Попить есть чего-нибудь? — вдруг пересохло у Николая горло от волнения. Он не понимал, что происходит. С накрытого обеденного стола прихватил горячую горбушку черного, только что испеченного хлеба. Еще удивился: обеденное время, половина второго, а в кают-компании ни души.
Легко нажал на приоткрытую дверь каюты старпома. Светло-зеленая переборка коридора резко сменила цвет на желтый, каютный, отчего стало как-то спокойнее, теплее.
— Вот вам и господин Баранов, — встретил его насмешливый возглас Чугунова.
Сразу же раздался жесткий голос другого человека:
— Присаживайтесь, пожалуйста.
Когда привык к плафонному освещению каюты, заметил женщину в синей прокурорской форме. Солнечный луч, с трудом пробившийся сквозь толстое стекло иллюминатора, зажег на ее плече звездочку. Она слепила глаза, и Баранов не понимал, сидит перед ним генерал или всего-навсего майор. На всякий случай перестраховался и отказался присесть на свободную баночку. Неудобно сидеть перед генералом, да еще женщиной.