Тайна перекрестка 'Трех вдов'
Шрифт:
Но Мегрэ на это не прореагировал. Казалось, подобное открытие его совсем не радовало. Он продолжал курить, и лицо комиссара оставалось мрачным.
Вдруг послышался голос женщины.
– Это ты?..
Он не решался ответить, так как не видел, кто говорит. Голос донесся из комнаты Эльзы, а дверь туда была закрыта.
– Это я...
– наконец откликнулся Мегрэ, стараясь произнести эти слова как можно более неразборчиво.
Последовало довольно длительное молчание. Потом за дверью испуганно спросили:
– Кто там?..
Попытка сойти за другого явно не удалась.
– Это комиссар, я уже приходил к вам вчера... Мне хотелось бы немного побеседовать с вами, мадемуазель...
Вновь наступило молчание. Мегрэ пытался угадать, что происходило в комнате, дверь которой освещал лишь тонкий луч солнца.
– Я слушаю вас...
– произнесла она наконец.
– Будьте любезны открыть мне дверь... Если вы не одеты, я могу подождать...
Опять последовало раздражающее Мегрэ молчание, потом раздался приглушенный смешок.
– Я не могу выполнить вашу просьбу, комиссар.
– Почему?
– Потому что меня заперли... И вы можете говорить со мной только через дверь...
– Кто же вас запер?
– Мой брат Карл... Я сама его прошу об этом каждый раз, когда он уезжает из дома, я очень боюсь бродяг...
Мегрэ молча вынул отмычку из кармана и бесшумно вставил ее в замочную скважину. При этом у него слегка перехватило дыхание. Не из-за того ли, что в голову пришли какие-то неясные мысли?
Когда замок щелкнул, он открыл дверь не сразу, а счел нужным предупредить:
– Я сейчас войду, мадемуазель...
Мегрэ испытал странное чувство: только что он находился в полутемном коридоре с блеклыми стенами - и вдруг очутился в комнате, залитой ярким светом.
Хотя жалюзи были опущены, сквозь их планки пробивались широкие солнечные лучи. Комната казалась мозаикой, составленной из теней и света. Стены, предметы, лицо самой Эльзы - все было в светлых полосах.
Необычными представлялись и пьянящий аромат духов, исходивший от молодой женщины, и присутствие в комнате каких-то неясных вещей: шелкового белья, брошенного на кресло, восточной сигареты, дымящейся в фарфоровой пепельнице, которая стояла на круглом лакированном столике.
Да и сама Эльза, лежавшая в пеньюаре на черном бархатном диване, выглядела довольно странно.
Она смотрела на вошедшего Мегрэ широко раскрытыми глазами, полными веселого изумления и испуга.
– Зачем вы это сделали?
– Мне хотелось с вами поговорить. Прошу прощения, если помешал вам...
Она рассмеялась, как маленький ребенок. Одно плечо у нее оголилось, и она тут же прикрыла его пеньюаром. Эльза продолжала лежать на диване, залитом, как и все вокруг, яркими солнечными полосами.
– Вы же сама видите... Я ничем не занималась... Я просто отдыхала...
– Почему вы не поехали с братом в Париж?
– Он не захотел взять меня с собой. Карл считает, что женщины не должны присутствовать на деловых переговорах...
– Вы постоянно находитесь в доме?
– Почему же! Я иногда прогуливаюсь в парке...
– И все?
– Но он же большой, целых три гектара... Разве этого не достаточно, чтобы размять ноги?.. Да садитесь же, комиссар. Забавно, что вы пришли ко мне тайком...
– Что вы хотите этим сказать?
– Что брат будет очень удивлен, когда вернется... Его я боюсь больше матери... Он похож: на ревнивого любовника!.. Постоянно следит за мной и, представьте себе, воспринимает эту роль всерьез...
– А я думал, вы попросили его запереть вас в комнате, потому что боитесь бандитов...
– Да, это верно... Я так привыкла к одиночеству, что уже стала бояться людей...
Мегрэ уселся в глубокое кресло и положил шляпу прямо на ковер. Каждый раз, когда Эльза бросала на него взгляд, он смущенно отворачивался.
Накануне она показалась комиссару какой-то загадочной. Тогда в полутьме он видел Эльзу величественной, похожей на некую героиню экрана, да и беседа между ними носила оттенок театральности.
Теперь же он старался понять молодую женщину чисто по-человечески, но чувствовал себя очень неловко к этой довольно интимной атмосфере.
Ситуация действительно была двусмысленной: в комнате, насквозь пронизанной запахом духов, на диване лежала в легком пеньюаре юная особа, а рядом, положив шляпу на пол,
развалился в кресле уже немолодой Мегрэ с чуть раскрасневшимся лицом.
Разве не напоминала эта сцена известную картину "Парижская жизнь"?
Окончательно сконфуженный, комиссар сунул трубку в карман, забыв выбить из нее пепел.
– Вам, наверное, здесь скучно?
– Нет... Пожалуй, да... Не знаю, что и ответить... А сигарету вы не желаете?..
Она указала на коробку турецких сигарет, стоивших, судя по наклейке, более двадцати франков. Мегрэ тут же вспомнил, что брат и сестра жили всего лишь на две тысячи франков в месяц и что Карл после каждой получки был вынужден оплачивать аренду дома и продукты.
– Вы много курите?
– Одну-две пачки в день... Эльза протянула ему дорогую зажигалку и вздохнула, выпятив высокую грудь.
Комиссар не спешил, однако, строго судить о ней. В высшем обществе ему встречались живущие в роскоши иностранки, которых рядовой обыватель мог бы принять за женщин легкого поведения.
– Брат выходил вчера из дома?
– Разве он выходил?.. Я этого не заметила...
– А вечером между вами не было ссоры?.. Она улыбнулась, и Мегрэ увидел, что у нее великолепные зубы.