Тайна «Принцессы Кашмира»
Шрифт:
Мы легли на спину, и нас начала укачивать тяжелая океанская волна.
— А не попробовать ли нам вздремнуть? — вдруг предложил Дикшит. — Сперва ты, а потом я — и так до рассвета.
Сразу я было принял это за шутку. Но, подумав, одобрил идею друга:
— По очереди можно, но сперва вздремнешь ты, а я буду бодрствовать.
Но Дикшит никак не мог заснуть. Единственное, что ему удалось, — это почти неподвижно лежать на воде и ни о чем не думать. Во всяком случае, он дал отдых своим мускулам — и этого уже было вполне достаточно.
Я плыл, работая только правой рукой, а левой поддерживал Дикшита. Мы двигались со скоростью улитки, и это ему, должно быть, чертовски надоело. Вынужденное бездействие и сознание своего
Вспоминая ту ужасную ночь, я часто задаю себе вопрос: откуда у нас взялось тогда столько энергии? Нас мучил голод, томила жажда, невыразимо болели раны, разъедаемые соленой морской водой. Как же мы все это вынесли? Как выстояли? Любовь к жизни, воля к жизни — вот что помогло нам в ту незабываемую ночь пройти через все испытания и вырваться из костлявых объятий смерти.
«Мы в состоянии продержаться до утра, а утром нас спасут рыбаки», — такую мысль все время внушали мы друг другу.
…Проплыв несколько десятков метров, мы вдруг замерли, не смея верить своим ушам: до нас донесся отдаленный рокот мотора. Да, сомнений быть не могло с юга приближался самолет, и вполне вероятно, что он разыскивал нас.
Гул мотора нарастал, и вскоре самолет с ревом пронесся над нами. Мы увидели рубиновый и синий огоньки на его крыльях и два дополнительных красных сигнала на фюзеляже. Это означало, что самолет выполняет специальное задание. К великому нашему огорчению, свет лампочки, направленный Дикшитом в мглистое небо, не был замечен. Мы надеялись, что самолет сделает несколько кругов и тогда ему легче будет нас обнаружить, но наши надежды на это не оправдались. Пролетев над нами, самолет стремительно скрылся в северо-западном направлении, вызвав у нас чувство горького разочарования и досады.
Мы удивлялись тому, что с самолета не заметили достаточно яркого света нашего фонарика. Это было по меньшей мере странно и непонятно.
— Нам нельзя слишком надеяться на постороннюю помощь. Будем лучше рассчитывать на свои собственные силы, — сказал я Дикшиту.
И мы снова поплыли. Во время одной из передышек Дикшит вдруг спросил меня:
— Карник, ты умеешь петь?
Я подумал, что ослышался и попросил повторить вопрос.
— Я спрашиваю, умеешь ли ты петь, дружище? — повторил Дикки.
— У меня, к сожалению, нет такого дара, — ответил я, но если тебе уж так захотелось послушать что-нибудь в моем исполнении, то могу в виде исключения спеть.
— Прошу тебя, Карник… Иначе я с ума спячу от этого дьявольского однообразия, от этого бесконечного купания.
Как было не уважить просьбу друга в такую трагическую минуту? Я запел. И над океаном среди черной ночи поплыла тихая индийская песня. Видимо, знакомая мелодия напомнила Дикшиту о родине, о нашей дорогой Индии, и он поплыл вперед с удвоенной силой.
Загадочные огни
Во время короткой передышки Дикшит снова посмотрел на часы.
— Пора бы взойти луне, — сказал он. — Хоть бы на минутку она выглянула из-за облаков.
Но луна и не собиралась показываться. Тучи заволокли все небо, и мы напрасно искали просвета в этой непроницаемой черной пелене, простиравшейся над нами. Такая же мутная неразбериха царила вокруг нас. Разумеется, островов не было видно — они словно растворились в этой таинственной, полной притаившихся опасностей темноте. И опять где-то в глубине души зашевелилось гнетущее чувство тревоги, боязни сбиться с пути и окончательно затеряться в океане.
— Смотри, смотри, кто-то подает нам сигналы! — крикнул Дикшит, прервав мои невеселые размышления.
Дикки был прав: вдали мерцал какой-то слабый огонек.
— Да это же морзе! Проклятые волны мешают разобрать сигналы! — с досадой воскликнул Дикшит, пристально всматриваясь в темноту.
Из членов экипажа «Принцессы Кашмира» только трое знали азбуку Морзе: Джатар, Дикшит и Патхак. Дикки почему-то был уверен, что именно Джатар сигналит в надежде, что его кто-нибудь заметит.
Но как часто мы оба ошибались в ту незабываемую ночь! Мерцающий огонек так же неожиданно исчез, как и возник. То, что Дикки принял за сигналы Морзе, вероятней всего было игрой волн, временами заслонявших своими гребнями вспыхнувший на несколько мгновений тусклый луч света. Но неожиданное появление этого загадочного огонька среди плотно обступившей нас темноты взбудоражило меня и Дикшита. Мы насторожились и еще больше напрягли зрение. Прошло несколько минут томительного ожидания, и слева от нас вновь замигал огонек. Это могла быть лампочка спасательного пояса. Мы с Дикки обрадовались, предположив, что, возможно, кто-то из наших друзей уже подплывает к большому острову и что близится также наше спасение. Как бы в подтверждение этого, приблизительно в двухстах ярдах от нас вспыхнул яркий свет и во мгле возник смутный силуэт шлюпки. По засеребрившейся воде скользнул луч прожектора. Он все ближе и ближе подбирался к нам и, на мгновение ослепив нас, потух.
Стюардесса Глория Берри.
Мы с Дикки по-разному объясняли это немаловажное для нашей судьбы событие.
— Скорее всего, что нас разыскивают, — сказал Дикшит. — Достигнув берега, Патхак сообщил местным жителям о нашем бедственном положении, и сейчас они спешат нам на помощь.
Навязчивая мысль о рыбаках-спасителях, давно завладевшая Дикшитом, показалась мне теперь более реальной. Однако у меня возникло опасение, что шлюпка с прожектором могла принадлежать и сообщникам тех самых преступников, которые погубили «Принцессу Кашмира». Они явились сюда под покровом ночи, чтоб замести следы своего подлого злодеяния. Самолет сгорел, и все, что от него осталось, лежит на дне океана. Теперь надо уничтожить свидетелей преступления, если они еще не стали добычей прожорливых акул.
Чтобы не расстраивать Дикшита, я не высказал ему своих опасений. Дикки энергично замахал здоровой рукой в темноту, где мы только что видели шлюпку, направил в ту сторону свет своей лампочки. Но все было напрасно. Мы опять остались незамеченными.
Это странное обстоятельство до сих пор остается для меня и Дикшита неразгаданной тайной.
Луч прожектора больше не появлялся, и нас снова поглотила густая темень душной тропической ночи.
Мы привыкли к тишине, поэтому внезапный удар грома заставил нас вздрогнуть. Надвигалась буря. Свирепо засвистел ветер, вздымая горы волн. Каскады соленой воды обрушивались на меня и Дикшита с такой силой, что мы несколько раз чуть не пошли ко дну. Нас то подбрасывало на пенистые гребни гигантских валов, то яростно швыряло обратно в бурлящую пучину. Слепящие зигзаги молний, вспыхивавшие в небе, озаряли каким-то неестественно желтым светом разъяренный океан и низко плывшие над ним рыхлые громады туч. Гулкие раскаты грома сливались с воем ветра.
Когда шторм уже начал стихать, длительная вспышка молнии выхватила из темноты один из островов с согнувшимися под напором ветра пальмами. При мысли, что нас не отнесло в сторону, мы спять воспрянули духом, почувствовали прилив новых сил.
Гроза прошла, сменившись бурным тропическим ливнем. Его косые тяжелые струи до боли хлестали по лицу и глазам. Мы пытались поймать губами хоть несколько дождевых капель. Но волны все время обдавали нас целыми потоками горькой морской воды, которая попадала в рот, и мы то и дело захлебывались ею.