Тайна, приносящая смерть
Шрифт:
Кричала Лялька из котельной как раз. Он побежал на зов, испугался даже, мало ли чего она там орет. Может, упала и ушиблась, может, тоже следы какие-нибудь нашла. Хотя он и осмотрел всю котельную, и даже за котел газовый заглядывал, никого и ничего там не нашел.
– Вот, смотри! – Глубоко вздымая грудь, Лялька протягивала ему какой-то шнурок. – Смотри, что я нашла!
– Что это? – Степушкин взял из ее рук черный шнурок, оказавшийся фрагментом тонкого кабеля. – И что это?
– Это твое? – Лялька втиснула кулаки в бока, снова
– Да нет вроде. А откуда это ты вытащила-то?
– Вон оттуда! – Ее палец ткнул в сторону окошка, на земле под которым с обратной стороны он и обнаружил странные следы сегодня днем. – Там с улицы тянулся. Причем так замаскирован был, ни за что не найти. Дырочка крохотная высверлена в самой штукатурке, и кабелек этот вниз свешивается. Один край на улице, а второй по потолку почти. Смотри внимательнее, видишь что-нибудь?
Сколько он ни таращил глаза, не увидел ничего ни под плинтусной деревянной рейкой, ни над ней.
Замотал отрицательно головой.
– Молодцы, ребята, конечно. Работают отлично, – похвалила она непонятно кого. – А теперь смотри!
Лялька пододвинула деревянную скамеечку к самому окошку, дотянулась до рейки, выполнявшей роль потолочного плинтуса. Тронула за что-то. И тут же потянула на себя тот самый кабель, отрезок которого теребил теперь в руках Георгий Иванович Степушкин. С сухим пощелкивающим треском длинный тонкий шнурок выползал до самой двери в котельную. Потом движение застопорилось, кабель натянулся, лопнул и повис в Лялькиных руках двухметровым черным червем.
– А дальше?! – прошептал Степушкин, он пока еще ничего не понимал.
– А дальше будем смотреть, – она постучала по дверной притолоке. – Наверное, под ней, может, еще где проложили.
– Чего проложили-то?
Он глянул на место обрыва. Тот щетинился цветными полиэтиленовыми нитками разных цветов. Понять их предназначение Степушкину было не дано. Если в электрике он еще что-то соображал, то электроника была для него главным сейфом Швейцарского хранилища, открыть который он бы ни за что не смог, как бы ни старался. Мог лишь мечтать благоговейно и только.
– Кто-то следил за тобой, идиот! – обругала его Лялька и потянула на себя край деревянной дверной притолоки. – Этот кабель ведет к какой-нибудь крохотной веб-камере или сразу нескольким камерам, через которые отслеживали каждый твой шаг. Может, раньше... Кстати, где твои цацки– то хранились? В доме?
– Нет. В тайнике, пристройке. Туда можно из дома попасть, а можно и с улицы. Обычно я с улицы заходил.
– Вот! Сначала наблюдали за пристройкой. Ты небось туда мотался то и дело. Ребятам стало интересно, чего ты там делаешь. Решили понаблюдать. И понаблюдали! Ты доставал сокровища свои, Соломон чертов?
– Да. – Степушкин вогнал голову в плечи.
Почему он раньше ей во всем не сознался? Почему не рассказал ничего? Она вон как сразу обо всем догадалась, вон как быстро и кабель
Что же это за ребята-то такие? Что за ухари? На почерк его бывших дружков совсем не похоже. Те кустарно выбили бы для начала дверь входную, потом ему все зубы, а потом уж и зарыли бы где-нибудь на огороде.
– Красавец! – фыркнула Лялька, успевшая уже отодрать притолоку.
Кстати, сделать это оказалось не так уж и сложно. Гвозди кто-то вытащил и впихнул потом на их место маленькие шурупы. Чтобы доска на голову Степушкину не свалилась. Оторванный кусок кабеля оказался под притолокой, нырял потом под плинтус в коридоре и заканчивался хорошо замаскированным обрывком в подвале!
– Это что?! – Его трясло как в лихорадке, даже рот обметало, до того сделалось страшно от Лялькиных потемневших глаз.
– Это, дорогой мой, кто-то вел к тебе в подпол кабель. Чтобы потом камерку установить. В прошлую ночь не успели, работы кропотливой без того много было. Шутка ли, под рейку, под притолоку, под плинтус все втянуть... Ты чего, спал и ничего не слышал?! Как гвозди вытаскивались, как шуруповерт работал? Не поверю!
– Не слышал. – Степушкин растерянно моргал.
Он правда ничего не слышал. Спал как убитый. Даже сны какие-то видел. Как почтальонка ушла, он чай допил, которым ее угощал и себя заодно, решил прилечь перед телевизором, так и отрубился.
– Почтальонша – это Фекла, что ли, у вас? – выслушав его рассказ, спросила Лялька.
– Она.
– А чего это ты ее чаем-то угощать кинулся? – прищурилась она ревниво.
– Так она сама запросила. Ой, говорит, устала. Да и новостями заодно, мол, поделюсь.
– Поделилась! – зло рассмеялась его подружка. – Она тебе стопудово дряни какой-нибудь в чай вкатила, идиот!
– Ей-то зачем?! – не понял он.
Представить себе толстопятую неповоротливую почтальоншу, влезающую к нему в окно котельной, было невозможно. Да и ботинок у нее таких не было. Она в резиновых ботах ходила и зимой, и летом, потому что отекшие ноги не влезали больше ни во что. А следы были точно от мужских ботинок, он же не дурак совсем.
– А сынок-то у нее на что, Жорик??? – Лялька так разошлась, что даже постучала ему кулаком по лбу три раза, с силой постучала, он аж поморщился от боли. – Ты что про сынка-то ее знаешь, болезный мой?
– Про сынка? – Он начал вспоминать, что Фекла ему рассказывала про своего сына, вспомнилось мало, почти ничего. – Школу закончил. В армию не взяли. Сидит дома, работы нет.
– А дома, знаешь, чем занимается?
– Нет! Я у нее в гостях не бывал и к себе не зазывал.
Это было правдой. Их местная почтальонша в число приглашаемых им женщин не входила. Брезговал он ее мясистостью, неопрятностью, болтливостью.
– А сынок у нашей Феклы хакер помешанный, Жора!!! Он еще в седьмом классе какую-то олимпиаду в области заумную выиграл, что о нем все газеты писали!