Тайна пропавших картин
Шрифт:
Но за дверью сказали:
– Сенька! Я знаю, что ты – дома. Открывай!
«Вот принесла нелегкая»! – раздражённо подумалось мне.
Сразу пришли в голову мысли о «моих» подозреваемых. Может, именно Смирнова притащила картины сюда? Взяла ключик из моей сумочки, сделала дубликат, украла картины из музея и приволокла их в нашу квартиру. А теперь пришла проверить, стоят ли они тут или уже исчезли. А может, шантажировать меня собирается? А может…
Брр… Моя фантазия всегда зашкаливала! Зачем ей это надо, бедной Валерии, которую я так быстро записала в преступницы века? Ладно, надо бы замести в зале следы. Ну, то есть, я имею в виду, спрятать куда-нибудь картины. А там – видно будет.
– Минуточку! – громко прокричала я закрытой двери и бросилась в зал.
Подхватив две картины под мышки, я устремилась с ними, тяжелыми, в свою комнату, развив самую быструю из моих возможных скоростей. Недавняя тренировка погони за Глебом явно улучшила мою спортивную форму, потому что осуществила я всё молниеносно.
В спальне попыталась запихнуть картины в шифоньер. Но он был слишком забит всяким барахлом, и места для произведений искусств там не нашлось. Точнее, одна из картин уже почти вошла внутрь, но дверцу за ней я закрыть не смогла.
Пришлось запихивать обе картины под кровать. А потом мчаться за третьей.
Валерия между тем, похоже, плавилась от нетерпения:
– Арсения, ты что там – умерла?
– Сейчас. Одеваюсь, – прокричала я и, схватив оставшуюся картину под мышку, а чемодан – за ручку, снова рванулась в спальную.
– Ну, принес же черт! – цедила я сквозь зубы по пути.
Неожиданно чемодан с грохотом упал на пол, а ручка от него осталась у меня в руке.
– Что там у тебя, Сеня?
– Не твое дело! – злясь, прошипела я.
Подталкивая чемодан и рукой, и ногой, попыталась продвигаться такой каракатицей в спальню. Потом, видя бесперспективность данной идеи, оставила его валяться на полу, а сама сконцентрировалась на картине.
Под кроватью места уже не было. Поэтому сунула картину за занавеску. Наконец выскочила из спальни, поплотнее закрыла дверь и побежала в прихожую… Чуть не грохнулась, споткнувшись о чемодан. Подхватила его и снова рванула в маленькую комнату…
Первая (ядовитая) фраза от Валерии прозвучала так:
– Интересно, и что ты на себя надевала все это время?
Только тут до меня дошло, что я все еще в своей летней пижаме: коротких шортах и маечке.
– Заходи! – вместо ответа сказала я. – Что-то случилось?
– Нет, ничего! Просто заглянула поболтать! – был ответ.
Блин! Что, больше не с кем?!
Валерия по-свойски разулась и протопала в зал.
– Что делаешь?
«Хм! Хороший вопрос!» – подумала я.
– Да так…, – это было уже сказано вслух.
– Ты что, не одна? – округлив глаза, прошептала Валерия.
– Ну да, – неопределенно пожав плечами, отозвалась я.
После этого полуприкрыла глаза, сделала томный вид и глубоко вздохнула.
Глаза Лерки загорелись любопытным огнем:
– А кто он?
– Лер! – осуждающе протянула я.
Мол, некрасиво задавать такие нетактичные вопросы.
– Да ладно. Я никому не скажу… Это Ромка?
– Какой Ромка?!
– Как «какой Ромка»? Наш! Ромэо.
– О, нет, нет… Ты его не знаешь.
– И что, у вас всё серьезно? Или так…?
Я поняла, что поток Леркиных вопросов просто так не остановить. Поэтому, сделав круглые глаза, я прошептала заговорщицки:
– Я расскажу тебе о нем в понедельник. Сейчас не могу. Он меня ждет. Там, – я повела глаза в сторону, сигнализируя, где примерно меня ждет таинственный «он». – Так что иди, иди…
И я бесцеремонно начала подталкивать Валерию к выходу.
– Ах! Понимаю-понимаю… Он у тебя в спальне? – любопытство прямо распирало бедную Лерку.
Оказавшись снова в коридоре, она даже вытянула шею, чтобы попытаться увидеть того, кто прячется в моей спальне. Но дверь туда самым жестоким образом была предусмотрительно закрыта.
– Потом! Всему свое время! – подняв палец, строго изрекла я.
– Понимаю… Ну, ладно… Пойду тогда, – и «понятливая» Лерка потяпала к двери.
Я, подавив вздох облегчения, сопроводила ее до выхода. Здесь я – не наигралась в самодеятельность! – умоляюще попросила:
– Только ты – никому!
– Ты что? За кого ты меня принимаешь? – сделала обиженную гримасу Лерка; обулась, попрощалась и, выскочив в подъезд, застучала каблучками вниз по лестнице.
Закрывшись, я уже вздохнула с облегчением полной грудью. Но тут же меня кольнула мысль, и облегчение растворилось, как кусочек сахара в горячем чае:
«А зачем она приходила? Странно!»
Я снова подумала о списке, где были написаны все подозреваемые, в том числе и имя Смирновой Валерии…
Через пять минут Леркин звонок на мой мобильный усилил мои подозрения.
– Слушай, Сеня… – спросила Смирнова на той стороне линии. – Я ведь чё приходила. Так хотелось с тобой обсудить… Ты думаешь: кто эти картины украл? Кто-то из наших?…
– А ты что думаешь?
– Давай потом поговорим. Тебе же некогда, – неожиданно пошла на попятную Валерия…
Я положила трубку на телефон и задумалась: то ли Лерка притворяется, будто ничего не знает (это в случае, если она виновна в краже), то ли действительно не в курсе, и ее просто снедает горячее любопытство, очень свойственное женщинам любого возраста, о том, кто вор и куда исчезли картины…
Все выходные я посвятила подготовке операции по возвращению «блудных» картин в музей.
Сломанный чемодан подлежал ремонту, чем я старательно и занялась в первую очередь. Он никак не хотел ремонтироваться: то ручка, которую я приматывала изолентой, опять отваливалась, то сам выскальзывал из рук…