Тайна реки Семужьей (др.изд.)
Шрифт:
Первым поднялся Федя. Посмотрел на товарищей, как бы спрашивая их взглядом: «Ну как? Отдохнули?»
Встали и остальные. Осторожно, опираясь па посохи, спускались они к чернеющей внизу пропасти.
Спуск оказался если не тяжелее, то во всяком случае опаснее подъема. Посохи работали почти непрерывно. Острые стальные наконечники упирались в еле приметные бугорки, изломы. Особенно осторожно приходилось двигаться там, где камень порос лишайниками. Стоило тут поскользнуться, не устоять на ногах - и на гладком крутом склоне не за что было бы задержаться до самой пропасти…
– Глядите!
– Петька показал рукой на острую скалу на вершине противоположной
– Чертов Палец!
Ребристая плоская скала ничем не походила на палец. Скорее она напоминала широкую плотную ладонь с неловко оттопыренным в сторону большим пальцем, высунувшуюся из вершины горы в страшном усилии. В ее грубых очертаниях было что-то тягостное, тревожное, она будто взывала о помощи.
– Постойте-ка… - задержал Федя товарищей.
Чертов Палец напомнил ему о необходимой при спуске осторожности. Федя достал из кармана рюкзака моток тонкой, но крепкой веревки. Концом ее обвязался сам, потом помог обвязаться Наташе и Петьке. Последним по-прежнему держался Володя. Теперь двигаться стало легче. На трудных местах товарищи поддерживали друг друга, подтягивая к себе веревку, страховали на случай, если кто из них поскользнется или сорвется с кручи.
Чем ближе подходили путники к Чертову Пальцу, тем больше оживлялся Петька. Слушая его, можно было подумать, будто в тени ребристой скалы уже сидит Васька Калабухов и ждет своих спасителей. Скоро в голосе мальчишки уже появились даже командные нотки.
– Пошли направо!
– кричал он.
– Переход же там! Через пропасть. Видите, нет?
Как ни всматривались новоселы, никакого перехода они не замечали.
Скоро маленькая группа добралась до места, куда с такой горячностью тянул ее Петька. Путники остановились в неглубокой естественной вмятине в склоне горы. Из пропасти веяло холодом и по-зимнему крепко пахло снегом. В нескольких шагах от них залежавшийся в тени снег широким пластом перекинулся с обрыва, к которому вел склон, на карниз противоположной горы. Но какой же это переход?
– Нет, - покрутил головой Володя, - здесь нам не перебраться на ту сторону.
– Перейдем!
– задорно тряхнул ушами шапки Петька.
– Запросто перейдем.
– Ты-то почему уверен, что перейдем?
– с сомнением переспросил Володя.
– Сазонов тут переходил, - ответил Петька.
– А за ним и Васька. Он сам рассказывал мне, на истории, как пробирался за Сазоновым по этим горам.
– Проверим, - сказал Федя.
И, не обращая внимания на пылкие заверения Петьки и его ссылки на Ваську Калабухова, он привязал топорик за конец веревки и несколько раз забросил его на снежный мост. Топорик оставался на плотном насте. А когда его подтягивали, за ним тянулась по подмерзшей корке еле приметная царапина.
Потом Федя снова взялся за веревку. Прежде чем пойти кому-то по ненадежной переправе, следовало связаться покороче. Не выдержит снежный мост, рухнет - товарищи подхватят сорвавшегося и втянут обратно на обрыв.
Однако вера Петьки в непогрешимость Васьки Калабухова оказалась сильнее разумной осмотрительности Феди. Не дожидаясь своих спутников, мальчуган смело перебежал по снежному мосту. Уже стоя на карнизе, он, задорно приплясывая, запел:
Нам не страшен серый волк! Серый волк! Серый волк!..И горное эхо гулко отвечало ему из пропасти:
– …О-олк! …О-олк!..
Володя смотрел на озорного мальчишку горящими
Все это Володя понял. Но побежать за Петькой не мог. Нарушение порядка в пути издавна считалось у друзей самым тяжким проступком. Он вздохнул и безропотно дал Феде обвязать свою грудь веревкой.
Утешился Володя тем, что первым - после Петьки - прошел по опасному переходу. Спустившись на карниз, он подождал Наташу. Вдвоем они прижались спиной к каменной стене, уперлись ногами покрепче и крикнули Феде:
– Поше-ол!
Не подвел Васькин мост. Федя прошел благополучно.
Идти каменным карнизом, чуть заметно спускавшимся к югу, было легко. Порой здесь даже шли по двое. И тут снова заговорил всех Петька, неумеренно прославляя Ваську Калабухова.
Беседуя, путники вышли к месту, где пропасть раздвоилась. Направо она резко расширилась и приоткрыла далекую, чуть тронутую палевой дымкой сопку. Узкая же часть ее свернула налево и скоро перешла в крутую ложбинку, зажатую между округлыми скатами. Усталые путники поднялись ложбинкой - и перед ними открылась неширокая бурливая река. За ней виднелась равнина, покрытая серебристым ягелем. Ниже по течению на равнине рассыпались бурые пятнышки.
– Смотрите, смотрите!
– закричала Наташа.
– Олени! Право же, олени!
– А чего смотреть?
– пренебрежительно пожал плечами Петька.
– Олени! Пригонят их в поселок на мясо - тогда насмотритесь досыта.
– Сразу видно защитника природы!
– одернула мальчишку Наташа.
– Васька твой следит за какими-то мальками. А ты? Даже в оленях не видишь красоты.
– Красота!
– буркнул Петька и машинально достал из кармана расческу: - Какая в оленях красота? Бараны и те интереснее. Дерутся так… Лбы трещат!
Наташа возмущенно отвернулась. Трудно было ей, только что приехавшей из Подмосковья, понять, что для мальчишки, выросшего в тундре, обыкновенный индюк был куда интереснее оленей. Оленей Петька частенько видел в поселке, а индюка только на картинках.
Но для Наташи олени на воле, в родной для них обстановке были новинкой. И девушка никак не могла оторвать взгляд от рассыпавшегося за рекой стада.
– Пошли, что ли?
– недовольно бросил Федя.
– Сколько можно смотреть!
…Час спустя умывшиеся и сытые путешественники крепко спали на берегу Семужьей, под мягко греющим солнцем.
Глава девятая
КРАХ
Маленький лагерь укрылся от ветра в густых зарослях серебристого ивняка, окаймляющих левый берег Семужьей. После тяжелого перехода путники решили устроить большой привал, как следует отдохнуть, а потом подумать, что делать дальше. Они лежали на одеялах, разостланных на мелкой гальке, неширокой полоской отделяющей ивняк от реки.