Тайна реки Злых Духов
Шрифт:
— Что же она, твердая?
— И опять нет. В недрах земли такая высокая температура, при которой не может существовать никакое твердое тело.
Саша засмеялся:
— У вас получается, как в сказке: налево пойдешь — смерть найдешь, направо пойдешь — жизнь потеряешь. Ни твердая, ни жидкая!.. Какая же она тогда, эта магма?
Петр Ильич задумался.
— На этот вопрос ответить не так-то легко. На поверхности земли пока невозможно воспроизвести те исключительные условия, которые существуют на больших глубинах. Поэтому мы можем лишь предполагать, что магма находится в каком-то особом агрегатном состоянии, по-видимому, промежуточном между жидкостью и твердым телом. Но это еще не все. Магма обладает чрезвычайно сложным химическим составом. В ней присутствуют все элементы, известные на земле. Лавы же, вытекающие при извержении современных вулканов, — это, если можно так выразиться, лишь жалкие остатки магмы. В них нет и десятой доли тех компонентов, из которых образуется все многообразие магматических минералов и пород.
Саша снова посмотрел на свежесколотую поверхность гранита.
— Как же из расплавленной магмы образуются такие неоднородные породы? Здесь и полевой шпат, и кварц, и другие минералы.
Петр Ильич помолчал.
— Как бы это тебе попроще объяснить… Дело в том, что разные минералы выкристаллизовываются из магмы при различной температуре. Ведь магма, находящаяся в глубинах земли, остывает очень медленно. На это уходят десятки тысячелетий. Вначале в ней появляются мелкие кристаллики высокотемпературных минералов: циркона, апатита, турмалина. И так как этих кристаллов еще немного и их росту ничто не мешает, то они приобретают форму правильных симметричных многогранников. Но вот температура магмы понизилась. Теперь из нее начинают выпадать более низкотемпературные минералы: слюды, пироксены, роговая обманка. Они образуют уже более крупные выделения. Но их еще тоже не так много. Поэтому и они чаще всего имеют правильную кристаллическую форму. А магма продолжает остывать. Постепенно ее температура доходит до такой величины, при которой начинают кристаллизоваться полевые шпаты, но так как вещества, из которого состоят полевые шпаты, в магме очень много, то кристаллы их растут быстро, они теснят друг друга, и в результате образуются такие вот зерна с неправильными очертаниями. Наконец, когда температура магмы становится еще ниже, из нее начинает выделяться кварц. Ему приходится совсем туго. Свободного места уже почти не осталось, и он волей-неволей заполняет лишь те пустотки, которые остались между зернами полевого шпата и других минералов, Вот почему зерна кварца имеют особенно неправильную форму. Понятно?
Саша кивнул головой.
— Это-то понятно. А как же образуются те крупные, хорошо ограненные кристаллы кварца, которые вы показывали мне в музее? Да не только кварца. Там были и кристаллы полевого шпата.
— Это совсем другое дело. Я рассказал тебе, как образуются породы типа гранита и почему минералы, составляющие эту породу, имеют различную степень совершенства. Но развитие магматического очага может идти и другим путем. Об этом я расскажу тебе как-нибудь в другой раз. А сейчас мне нужно описать обнажение. Да пора и дальше двигаться.
Петр Ильич поднялся с места и начал осматривать выходы гранита, делая пометки в тетради. А Саша спустился к воде. У ног его все так же спокойно и величаво катила свои воды большая красивая река. Словно громадный искристый самоцвет, вставленный в изумрудную оправу, сверкало на солнце ее лоно, обрамленное свежей зеленью берегов. Тишина и покой, казалось, навечно поселились в этом чудесном уголке, затерянном среди мрака лесов и бездонных топей.
Саша наклонился и погрузил руки в воду. Упругое течение дружески защекотало его пальцы. Он медленно поднялся и посмотрел туда, куда спешили быстрые струи:
«Как она там?..»
Размышления его прервал голос Петра Ильича:
— Ну, поплыли!
Саша поднял на него задумчивые глаза.
— Петр Ильич! Какая красота здесь!..
Брови геолога удивленно приподнялись.
— Красота? В чем ты увидел красоту?
Саша растерялся.
— Как в чем?.. Во всем… Вы посмотрите только на эти искорки, бегущие по воде! А берега… Ведь это никакой художник не изобразит.
Петр Ильич рассмеялся:
— Красота, искорки… Да ты, оказывается, лирик, Саша. Все это чепуха! Понимаешь, че-пу-ха!
— Ну, как же, — возразил Саша. — Неужели вам не нравится этот вид?
— Вид? — Петр Ильич с сожалением посмотрел на Сашу. — Да что я, сентиментальная барышня, что ли! Я геолог. А геологам все это ни к чему.
Саша промолчал. Спорить с Петром Ильичей было бесполезно. Но согласиться с ним он не мог. Ведь Андрей Иванович тоже геолог. И какой еще геолог! Но с каким чувством говорит он о природе! Саша вспомнил его рассказы о море, о солнечных восходах в горах, о знойных долинах и вечных снегах. Он, словно художник, рисует картины плывущих под ногами облаков, седого прибоя в прибрежных скалах или буйного разлива цветов на ярких альпийских лугах. А для Петра Ильича все это только чепуха.
Впрочем, таким он был всегда. Молодой аспирант не любил ни цветов, ни музыки, ни стихов. Все это, по его мнению, недостойно внимания серьезного человека, а тем более будущего ученого. И было время, когда Саша готов был согласиться с ним. Он стыдился своих восторженных чувств и тщательно скрывал их от Петра Ильича. А вот сегодня его словно прорвало. Однако возражать Петру Ильичу не хотелось. Саша молча повернулся и медленно пошел к плоту. Но Петр Ильич продолжал поучать его тоном наставника:
— Да, Саша, все это не больше, как чепуха, которая вредна уже тем, что отвлекает людей от дела. И я убедительно советую тебе выбросить все это из головы. Ты же дельный парень. Это еще Валерке нашему простительно…
Саша нахмурился.
«Валерке!.. Нашел с кем сравнивать! Да этот артист только болтает о природе! А на самом деле она значит для него не больше, чем солнце для крота. Впрочем, кое-кому эта болтовня нравится…»
Он прыгнул на плот и решительно взялся за шест.
Петр Ильич скомандовал:
— Отчаливай!
Саша с силой оттолкнулся шестом от песчаной отмели и вспомнил, что так же сильно оттолкнулся он от берега в тот день, когда они покидали лагерь. Петр Ильич что-то замешкался тогда, а Саше хотелось как можно скорее оказаться за поворотом реки, чтобы не видеть того, другого плота, на котором отплывал отряд Андрея Ивановича. Там было весело. Валерий со смехом перебегал с места на место и бестолково вертел шестом, поднимая столбы брызг. А Наташа смотрела на упражнения Валерия и смеялась.
Саша вспомнил последний разговор с ней. Тогда, на мостике, она сказала: «Я не хотела бы, чтобы ты уезжал таким сердитым». И глаза у нее были грустные и добрые. Почему же ей было так весело в то утро на плоту, когда сердце Саши разрывалось при мысли, что он не увидит ее целых пятнадцать дней? Значит, ей это совершенно безразлично?.. Значит…
Саша стиснул зубы и крепко, как и два дня назад, сжал в руках длинный тяжелый шест. Значит, незачем о ней и думать! Ну зачем, в самом деле, он так много о ней думает? Зачем?.. Чем она лучше других? Простая обыкновенная девчонка. Даже не самая красивая. Лицо в веснушках.