Тайна семи
Шрифт:
— Уже тогда исчезло с дюжину людей, — Арина сидела у фонтана, болтая рукой в воде, — и никто не сомневался, что это убийца.
— Но ведь исчезновение — дело обыденное, — Лена пожала плечами, — может, волки утащили, или люди заблудились в лесу…
Арина качнула головой и вздохнула.
— Может, у вас в столице это и обыденное дело, но у нас никогда такого не было. Волки уже все перебиты…, а лес может и ребёнок весь обойти, а затем вернуться.
— Но ведь всякое же бывает?.. — девушка не собиралась отступать, пока её собеседница не ответила вопросом на вопрос: «Несомненно. Но как ты объяснишь то, что некоторые исчезли прямо из своих постелей, пока их родные были в доме?» На этом разговор был закончен, и девушки просто сидели у фонтана на городской площади, задумавшись о своём, а вдалеке виднелась удаляющаяся фигура, в руках у которой была ярко-малиновая сумка, похожая на рыбацкую сеть.
И с каждым последующим днём Лена узнавала всё новые и новые детали. Почти во всех случаях пахло жжённой травой, а за день исчезновения люди получали письмо, в котором значилось: «Ты послужишь благому делу, грешник», и прилагался цветок, имеющий сладковатый дурманящий запах. Это было доказательством, но не в пользу тётушки Агриппины.
Прошло несколько дней. Лена уже узнала многое о тех исчезновениях, успела оценить обстановку и принять решение быть осторожной с тётушкой, пока её лучший друг собирался в путь. В те немногие моменты, когда она находила сеть, она писала сообщения Алексу, рассказывала о новых уликах. И ей было плевать, что ответа она не получала. Она была уверена, что спецслужба скоро прибудет ей на подмогу.
Когда Лена перестала расспрашивать жителей, она решила отдохнуть и за пару дней успела насладиться красивыми пейзажами; её фотограф точно пришёл бы в восторг. Девушка успела побывать в нескольких величественных усадьбах вместе с тётушкой, но где бы она ни оказалась с Агриппиной, везде была на чеку.
В один из немногих жарких солнечных деньков, Лена лежала на небольшом пляже. Волны омывали белый песок, едва касаясь её ступней. Небо было чистым и ясным, и тучки-нахалки не стремились заслонить солнце; это радовало.
— Загораешь, столичная? — один из местных чудаков, Гаврила, вышел со стороны утёса, помахав удочкой.
— Привет, — улыбнулась Елена и сняла очки, — загораю. И в солярий не придётся идти, когда вернусь в столицу.
— Ох, эти ваши словечки! — он сел на песок, неподалёку от девушки, и поставил ведро с рыбами рядом.
О Гавриле Лена услышала на третий день своего пребывания в этом городке. Его знали практически все жители этого городка, но не воспринимали всерьёз: он был обычным сорокалетним пьяницей, подсевшим на алкоголь после смерти матушки.
Многие говорили, что после похорон он слетел с катушек: мол, призраков начал видеть, чуять демонов. Даже сказал как-то раз, что в местной заброшенной церквушке на окраине творится нечто странное.
Его не избегали, не шарахались в сторону, но и внимания, как такового, он не получал. Его просто считали чудаком и сочувствовали нелёгкой судьбе. Но уж явно не Елена — она была серьёзно заинтересована, и была обязана его расспросить. А на следующий день она сделала это, она расспросила его обо всём. Было интересно слушать его истории о призраках усадьбы Громовых, вопиющих в ночи, или о демоне восточного кладбища, что мешал душам уйти на покой, а уж ангел в середине фонтана на Центральной площади стал местной знаменитостью. Гаврила рассказывал, что это изваяние весьма обманчиво на первый взгляд. Гаврила говорил, что тот самый ангел — пришелец из ночного неба, с самой яркой звезды.
«Когда увидишь его, даже и думать не думай, чтобы сомкнуть веки на мгновение, ибо он только этого и ждёт», — Лена была уверена, что у неё дежавю: где-то она уже это слышала.
Его истории были такими реалистичными, и говорил парень с таким ужасом в голосе… не поверить было сложно. Девушка услышала с десяток историй, но ей хотелось большего, ей хотелось услышать ту самую историю. Историю, непосредственно связанную с исчезновениями.
Многие говорили, что эту историю он рассказал только один раз в жизни, а потом ходил, вздрагивая от каждого шороха.
— Гаврюш, — девушка подсела рядом с ним, — ты такой интересный. Расскажи ещё парочку историй.
Мужчина отстранёно вздохнул и посмотрел вдаль; подул ветер, принося с собой сладковатый запах валерьяны и йода.
— Но мне больше нечего рассказать, — он пожал плечами, наблюдая за едва волнующейся гладью. — Думаю, сегодня вечером начнётся шторм, стоит укрепить теплицу, и закрыть окна.
— А как же история про заброшенную церковь на востоке? — напористо спросила Елена, перебивая его размышления о погоде, и Гаврила вздрогнул, словно услышал нечто страшное.
— Пора готовиться к шторму, — он встал с песка, взял ведро и медленно зашагал обратно, оставив девушку без ответа.
— Постой! — Лена побежала вслед за ним, — ты так и не рассказал мне эту историю!
Она схватила его за руку, но мужчина грубо оттолкнул девушку.
— Тебе не нужно этого знать! — прошипел он сквозь сжатые зубы. — Я чуть не поплатился, рассказав однажды это. А тут приезжает столичная чудачка и требует пойти ради неё на жертвы!
Он сверкнул глазами.
— И даже не пытайся узнать что-то сама, — это прозвучало словно приказ, но для Лены это стало спусковым крючком. Двадцать семь, но всё ещё такая же любопытная, как и в детстве.
Когда Елена пришла обратно в дом тётушки Агриппы, та сидела в кресле-качалке и потягивала вино. Вид её был хмурый, даже… какой-то грустный. Старый виниловый проигрыватель крутил что-то из оперы, а в воздухе витал запах жареного мяса.