Тайна Шато
Шрифт:
– Мисс Смит, у меня нет недостатка в актрисах, – отмахнулся он, даже толком не выслушав меня и не дав рассказать отрывок из пьесы, который я хотела прочитать с порога, чтобы продемонстрировать свой талант. – Кто вообще вас впустил? Как вы прошли мимо миссис Джерси?
Я пожала плечами, ведь не могла же сказать ему, что воспользовалась магией.
– Ступайте! У меня в театре работают серьезные люди, а не оборванцы.
– Почему, вы не хотите меня послушать? – Рассердилась я и даже топнула от злости. При
– Мисс Смит, идите, я уже все вам сказал. – Мистер Кэррингтон взмахнул рукой, словно я надоедливая муха.
Сжав зубы, выбежала из кабинета директора, промчалась мимо ошарашенной миссис Джерси. Ее выпуклые глаза стали еще больше.
– Идем, – сквозь зубы сказала ждавшему меня на улице Коннору.
«Ничего, здесь не взяли, надо подумать, куда еще пойти. Эх, мне бы хоть с самой простенькой роли начать, а там я уже поднажму и добьюсь главной!»
– Ты чего такая злая? – усмехнулся друг. – Не взяли?
– Да, не взяли. Видите ли, по одежде я им не подхожу, даже слушать не стал.
Я остановилась. Опускать руки нельзя, и так без сцены провела два года. Моя душа нуждалась в зрителях. Коннора в счет брать нельзя: ему все нравилось, особенно моя Джульетта.
– Подожди, сейчас все решу.
Но я остановила Коннора.
– Нет, я так не хочу, и ни к чему в театре знать, какие у меня друзья. В банде я Шато, а тут буду мисс Пэг Смит.
– Пэг – ужасно скучное имя, и тебе не идет. Без связей в театр не пробиться, зря отказываешься от помощи. – Друг хотел приобнять меня, но я не далась.
– Ничего, разберусь сама.
И разобралась. Подсмотрела, как одеты актрисы, указала Конору, какие платья мне нужны. Он принес целую охапку, я даже спрашивать не стала, где добыл. Но мистер Кэррингтон не торопился со мной разговаривать. А когда я потеряла счет своим визитам в театр и ожиданиям возле кабинета, сжалился. Хотя, возможно, миссис Джерси посодействовала. Она оказалась веселой и доброй женщиной. Помогала директору с репертуаром, рисовала афиши, отвечала за оформление сцены и пошив костюмов.
– Дилан, у мисс Смит чудесный голос. Она легко справится с партией мисс Виктории.
– А ее куда? – буркнул директор театра, еще больше хмуря темные брови. Он запустил пятерню в светлые кудри, дернув себя за волосы.
– Поставим новую музыкальную комедию вместо «Лейлы и шейха». Не особо она у нас идет.
– Я подумаю, но сначала хочу услышать, как поет мисс Смит.
Директор откинулся на спинку стула и, чиркнув спичкой, закурил сигару.
– Прямо здесь? – удивилась: по-другому я представляла себе прослушивание.
– И прямо сейчас, – усмехнулся мистер Кэррингтон.
– Начинай, – шепнула мне миссис Джерси.
Я постаралась сосредоточиться и взглянула на директора театра. Он, видимо, не особо ожидал от меня таланта. Скептически осматривал карими глазами и выпускал дым, вытягивая полные губы трубочкой. Мистеру Кэррингтону было около тридцати пяти, светлая шапка кудрявых волос придавала ему озорной вид, и мужчина внешностью больше походил на бога Аполлона, чем на строгого директора театра.
Решила, что лучше буду смотреть в открытое окно, за которым светило яркое солнце и синела небесная высь.
Мой голос, тихий и неуверенный сначала, постепенно набирал высоту и звучал звонче. Внутри росли радость и счастье, которые я испытывала только во время пения. Мне так хотелось поделиться ею с директором, с миссис Джерси, чтобы и они ощутили восторг, бурлящий во мне!
Я пела про лебединую пару, про верность, про любовь. Мой голос рассказывал грустную историю об охотниках, которые пришли и ранили лебедку, а лебедь стал бросаться на людей, защищая самку. Птицы погибли, а охотники побрели дальше в поисках добычи.
Моя душа оплакивала лебединую пару, так бездушно убитую, а голос рассказывал слушателям, что творилось у меня в сердце. Когда последняя нота была взята и песня допета, в кабинете директора наступила тишина. Я ждала аплодисментов или каких-то слов, эмоций, даже отрицательных. Ужаснее всего для певца – не получить реакции от зрителя. Поэтому осторожно повернулась к мистеру Кэррингтону, ожидая горького вердикта: «Вы нам не подходите!»
Но директор театра продолжал сидеть в кресле, правда, он больше не курил, а как будто застыл. Миссис Джерси вдруг всхлипнула и восторженно произнесла:
– Мисс Смит, ты великолепна!
– Спасибо, – улыбнулась я женщине, которая вытирала слезы белоснежным платком.
– Кхм, – наконец выговорил мистер Кэррингтон. – Голос у вас есть, это радует, но замечаний куча. Звук должен идти как бы изнутри, петь надо горлом. В общем, мисс Смит, вы должны репетировать и еще раз репетировать. Приходите завтра к девяти утра, начнем с вами работать.
– Вы меня… берете? – с восторгом спросила я и чуть не запрыгала от радости.
Мистер Кэррингтон кивнул, но, сдерживая мой торжествующий порыв, строго заявил:
– Заурядное имя «мисс Смит» совсем не подходит для певицы моего театра. Необходимо подумать над псевдонимом.
– Близкие друзья зовут меня Шато, – призналась я. Так звали меня в банде «Серые псы», так звал меня Коннор, прозвище было роднее имени Пэг.
– А если… мисс Шато Свон? – предложила миссис Джерси. – Шато – это тень, свон – лебедь. Получается тень лебедя – Шато Свон. Красиво звучит.
– Мне нравится, вы здорово придумали, миссис Джерси. – Я готова была расцеловать женщину.