Шрифт:
СУББОТА
Я была главарем банды
В Небож мы приехали в четверг, а начинаю я рассказ с субботы, поскольку ни в четверг, ни в пятницу особых происшествий не случилось, а если их не было, то не о чем и писать.
В субботу шел дождь; тогда же началась та самая идиотская история со шляпой за сто тысяч…
Однако, прежде чем рассказывать о шляпе, я должна представиться. Зовут меня Кристина Цуховская, мне двенадцать лет, я перешла в шестой класс и считаюсь девочкой. Но, честное слово, это какое — то недоразумение. Мне следовало родиться мальчишкой и зваться Кристином
Ну да ладно. Я девочка, и приходится с этим мириться.
Официально, повторяю, я — Кристина Цуховская, но друзья зовут меня Девяткой. Здорово, правда? Я ведь была главарем банды на Саской Кемпе в Варшаве, и восемь щенков постарше меня беспрекословно мне подчинялись.
Вы спросите, как я стала главарем, если была единственной девчонкой в банде и самой младшей из всей девятки? Да очень просто. Фелек с Закопяньской сказал, что главарем станет тот, кто победит всех соперников. Меня они вообще не принимали в расчет. Думали, видно, что буду у них на побегушках. Ошиблись, мои дорогие! Не знали, что я тайком занималась на курсах дзюдо. Когда же дошло до дела, я в первую очередь задала трепку самому сильному из восьмерки — Фелеку с Закопяньской. Бедняжка расплакался, а остальным расхотелось соперничать со мной. Назвали меня Девяткой, а после всячески ублажали и угощали мороженым.
Мы задумали много чего интересного, но закончился учебный год, и все разъехались на каникулы. Моя семья отправилась отдыхать к морю, в Небож. Вы только представьте себе — отдыхать! Как известно, семейный отдых заключается главным образом в том, что дети отравляют жизнь родителям, а родители детям. Прежде всего я должна была дышать у моря йодом, чтобы укрепить миндалины и вернуться в Варшаву здоровой. Но как тут дышать, когда так много по — настоящему интересных дел — например, поиски янтаря, не говоря уже о разгадке тайны этой самой шляпы за сто тысяч злотых…
Небож — это море, пляж и все остальное, а остальное складывается из домов и пересекающихся чаще всего под прямым углом улиц, носящих порой довольно любопытные названия — например, улица Шутка, улица Соловьиная, улица Отскок… От этих названий можно просто со смеху лопнуть, тем более что на Соловьиной вообще нет никаких соловьев, а одни лишь воробьи и коноплянки.
Наш пансионат под названием «Укромный уголок» располагается — тоже словно в насмешку — как раз посредине улицы Пляжная. Мы живем на втором этаже в тринадцатом номере. Отец с Яцеком — это мой младший брат, смотреть на него жалко, — все время пропадают на рыбалке, а мать играет в бридж с другими дамами. В хорошую погоду они собираются на пляже, в ненастные дни — в клубе. Мне порой кажется, что мама только для того и приехала в Небож, чтобы проиграть июньскую премию отца, полученную им на фабрике за какое — то рационализаторское предложение. С тем же успехом она могла просадить эти деньги в Варшаве.
А я тем временем мечтаю о каком — нибудь большом приключении…
Дни в Небоже делятся на погожие и ненастные. В погожие все торчат на пляже, ненастные проводят в кафе «Янтарь» либо на террасе гостиницы «Под тремя парусами».
Все в Небоже так или иначе подразделяется. Даже дачники и курортники, просидевшие слишком долго на пляже, делятся на получивших солнечные ожоги первой, второй или третьей степени. Теперь у них лупится покрасневшая кожа, и Небож напоминает индейское поселение, краснокожих обитателей которого поразил чешуйчатый лишай.
Встреча с орнитологом
В четверг и пятницу было настоящее пекло, тридцать градусов по Цельсию в тени. Мы поджаривались в ультрафиолетовых и всяких иных лучах, кому как хотелось. А в субботу все переменилось. Говорят, над Скандинавией сформировалась область низкого атмосферного давления, которая распространилась и на наше побережье, словно не нашлось для нее другого места. Это чистое безобразие — над Скандинавией область низкого давления, а мы тут должны страдать и смотреть на струящийся за окнами дождь.
У всех сразу пропало настроение, и отдыхающие ходили с унылым видом. Лишь мой папа весело насвистывал с самого утра, поясняя, что в дождь лучше клюет рыба. Яцек говорил то же самое, так как всегда повторял сказанное отцом. Они натянули резиновые сапоги, надели плащи, взяли удочки и, сев на велосипеды, укатили в неизвестном направлении.
Мама жаловалась на недомогание и боли. Правда, она не знала, в каком месте у нее болит, но при этом сильно морщилась и все расспрашивала, не играют ли внизу в бридж. К сожалению, еще не играли, и мама перешла к упрекам в отношении тех персон, которые вместо того, чтобы сорваться с постели чуть свет, нежатся в своих кроватях и неизвестно о чем думают.
Мне стало жаль маму, и я робко предложила:
— Может быть, пойдем погулять?
— В такую погоду? — удивилась мама.
— Пойдем собирать янтарь. Я вчера набрала полбаночки.
— В такой дождь?
— Вчера не было дождя.
— Ах, правда, я и забыла. Если хочешь, иди сама.
— Мамуся, ты же обещала в Варшаве…
— Обещала. Но сегодня я плохо себя чувствую.
— Уверена, что прогулка пойдет тебе на пользу.
— Выгляни, дождь все еще идет?
— Идет, мамуся.
— Ну так неужели ты хочешь выгнать меня с моим радикулитом в такую слякоть? Ужасно!
— В таком случае пойду одна, — решила я.
— Иди, дорогая, только оденься теплее. Кажется, сильный ветер.
— Надену полусапожки и плащ с капюшоном. Ничего не случится.
— И толстый свитер, а то продует.
— А еще что?
— Может быть, тренировочный костюм Яцека? Висит в шкафу.
— Спасибо. Буду выглядеть, как боксер.
Маме хотелось, чтобы я натянула на себя все, что у меня было. Я согласилась лишь на свитер.
— Только бы ты не замерзла!
Вот, вот! По мнению родителей, мы выходим из дому всего — навсего для того, чтобы простудиться, а потом выслушивать: «Вот видишь, я же говорила. Если бы послушалась меня, не схватила бы насморк».
Быстро одевшись, я взглянула на себя в зеркало. В полусапожках, джинсах и зеленом плаще я выглядела совсем как собравшийся на охоту Робин Гуд.
— Чао, мамуся! — выкрикнула я и, схватив баночку для янтаря, выбежала из дома.
На улице шел дождь…
Надо признать, что мне нравился дождливый пейзаж. С моря дул ветер. На высоком берегу сгибались в поклонах сосны. Их кроны, как флаги, трепетали над стройными мачтами стволов. На опустевшем пляже валялось несколько опрокинутых кабинок, а море с шумом и плеском набегало на берег. Волны с пенистой гривой оседали на песок, словно утомленные дальней дорогой чудища. Они оставляли после себя узоры, сотканные из пены, крохотных ракушек и темного слоя водорослей. Над молом в порывах ветра кружили чайки. Было удивительно красиво. А дождь… Дождь не так уж страшен. Можно представить, что это падающие прямо с неба струи исполинского душа.