Тайна скарабея
Шрифт:
Аптекарь усадил их и бесцеремонно командовал, устанавливая нужный свет, чтобы получились фотографии на паспорт. Процедура сопровождалась громким треском и вспышкой. Балое вдруг подумал, что Смоличев не потребовал от них ни личных данных, ни фотоснимков.
Это вызывало подозрение, они с Раей решили быть внимательнее.
Безымянные постояльцы в доме Зухейми не общались между собой. За неделю пребывания в пансионе Балое узнал, что здесь живет около десяти гостей, среди них две супружеские пары. Жильцы старались не показываться друг другу на глаза, большинство даже не здоровались при случайных встречах в темных коридорах дома.
Смоличева вообще не было видно, поэтому Балое поинтересовался у Абделя Зухейми насчет видного русского мужчины из комнаты напротив. Как оказалось, хозяин досконально знал привычки своих гостей и после настойчивых расспросов ответил Жаку, что у господина с четвертого этажа привычки своеобразные: он никогда не покидает комнату днем и выходит только по вечерам. Точно в девять часов он уходит из дома и редко возвращается до полуночи. Но это Абдель Азиза нисколько не касается, поскольку гость исправно оплачивает аренду. Зухейми поинтересовался, не поссорились ли они.
Балое ответил отрицательно и сказал, что просто заинтересовался этим человеком из-за его странного поведения, а еще потому, что он похож на русского.
Абдель Азиз Зухейми театрально, как ответил бы каждый египтянин, заверил, что ничего не знает. При этом он закатил глаза и воздел руки к небу, как Мухаммед, пророк всемогущего Аллаха. Он не интересовался своими жильцами, в конце концов, все – создания Творца, даже русские, которые это все время оспаривают. Русские часто скрываются в его доме, но пока еще не было повода для жалоб.
Так Балое узнал, когда Смоличев обычно уходит из дома. Он не сомневался, что Зухейми знает о полковнике больше, чем рассказывает. Не оставалось также сомнений, что он сам и Рая тоже под наблюдением. Осторожность была обоснованной.
В тот день они как туристы осматривали достопримечательности Каира: мечеть, где, по преданиям, были захоронены мощи святых и покоилась голова внука пророка Мухаммеда – это здание находилось недалеко от их убежища, – и «Голубую» мечеть на улице Шариа-Баб-эль-Везир. Рая и Жак вернулись позже, чем обычно. Уже смеркалось, и они остановились в сторонке, не теряя из виду вход в ковровую лавку.
Светло-бирюзовое небо проглядывало сквозь серую ткань, растянутую между домами для защиты от палящего солнца. Тем временем в узких переулках разлились сумерки. Лампадки и фонарики превратили грязный город в сказочные театральные кулисы, в которых, очевидно без цели, шныряли толпы статистов. В воздухе витал почти осязаемый аромат снеди, который перебивали сладостные флюиды выпечки и терпкий запах кожи и крашеной шерсти.
Чуть позже девяти в дверях ковровой лавки появился Смоличев. Полковника едва ли можно было узнать. Издалека можно было различить, что он подстриг свои кустистые брови, и это его молодило. Кроме того, на нем был светлый льняной костюм, как у западных туристов, и соломенная шляпа, придававшая ему аристократический вид.
Смоличев вел себя уверенно. Не оглядываясь по сторонам, он пересек рыночную улицу и свернул направо на Шариа-эль-Кабир, где расположились мелкие шумные торговцы. Здесь на лотках продавались текстиль, обувь и изделия из кожи.
Дневная торговля закончилась. Вечером ни один египтянин не станет покупать одежду, но, к чести каирских торговцев, лавки все равно были открыты. Перед ними стояли, предаваясь безделью, соседи, покупатели и торговцы. Мужчины занимались своим любимым делом – сплетничали. Смоличев размеренным шагом, скрестив руки за спиной, прогуливался по улице. За ним, соблюдая дистанцию, чтобы не попасться на глаза, но и не упустить его из виду, шли Рая и Жак. Время от времени Смоличев останавливался, осматривая прилавки. Балое заметил, что Смоличева вовсе не интересовало содержимое витрин, он смотрел на отражение. Полковник несколько раз перешел с одной стороны улицы на другую, прошел под аркой и свернул в узкий переулок направо. Теперь для Раи и Жака риск быть замеченными был выше, чем на оживленной торговой улице. С другой стороны, следуя на большом расстоянии, они могли потерять его из виду.
Полковник прошел сотню метров по узкой улице и вдруг как растворился. Жак и Рая подошли к тому месту, где в последний раз видели Смоличева. Слева стояли высокие жилые дома, трех– и четырехэтажные, с узкими фасадами. В Каире так строили часто, хотя иногда это приводило даже к обрушению. С правой стороны тоже были дома, двухэтажные. На первых этажах располагались кафе.
На улицу доносилась громкая музыка. Трое мужчин развлекали посетителей арабской музыкой, играя на духовых и щипковых инструментах. В маленький вестибюль с декоративными столиками, на которых стояли начищенные до блеска медные кувшины, вела лестница из двух ступенек. Взору открылся зал, отделанный ажурными деревянными решетками с резным орнаментом. Вход в кафе прикрывала жемчужная занавеска.
Жак не отваживался пройти дальше. Если бы Смоличев их увидел, то понял бы, что за ним шпионят, и впредь стал осторожнее. Рая и Жак вернулись на улицу, чтобы из темного парадного дома напротив наблюдать за входом в кафе.
Не могло быть случайностью, что Смоличев зашел в это кафе на дальней тихой улочке, где обычно сидели только местные жители. Рая Курянова была уверена, что у сбежавшего полковника КГБ немало связей, особенно среди местных египтян.
Через полчаса Балое предложил сменить неудобный наблюдательный пост в парадной на уютный ресторанчик на Шариа-эль-Кабир, но Рая отказалась. Со свойственной ей недоверчивостью она все же хотела подождать, пока Смоличев выйдет из кафе. И не согласилась даже после того, как Жак сказал, что это может продлиться несколько часов. Рая возражала, настаивая, что сотрудник КГБ не будет скрываться несколько часов в общественном месте. Тем более русский полковник.
Прошел целый час, и Жак уже злился из-за упрямства Раи, как вдруг в дверях кафе появился Смоличев. Соломенную шляпу он нес в правой руке и, казалось, был в хорошем настроении.
– Рая! – вырвалось у Балое.
Он указал на кафе и вдруг словно окаменел. Рая попятилась и тупо смотрела на женщину, которая показалась вслед за полковником. Это была Гелла Хорнштайн.
Остолбенев, они наблюдали, как полковник поцеловал на прощание руку доктора Хорнштайн. Для Балое это было привычным жестом, тогда как Рая едва не прыснула от смеха – настолько, по ее мнению, это выглядело нелепо и комично.
Полковник и Гелла разошлись в разные стороны. Смоличев отправился тем же путем, каким явился сюда. Чтобы прояснить цель этой странной встречи, Жак и Рая, переглянувшись, решили последовать не за Смоличевым, а за Геллой Хорнштайн.
Они удивились, насколько хорошо ориентировалась доктор из Абу-Симбел в лабиринте переулков старого Каира. И прежде всего, храбрости европейки, которая одна ходила по ночным улицам города.
На Шариа-эль-Ашар, многолюдной улице, которая вела к одноименной мечети, Гелла направилась к остановке такси и села в машину. Рая и Балое последовали за ней на другом такси.