Тайна Старого Леса
Шрифт:
– Робби, - я сама поразилась тому, как срывается мой голос, - Робби, но мы ведь не туда идем.
Спутник мой повернулся ко мне - и я в страхе отшатнулась и попятилась, пораженная выражением его лица.
– Кто ты? Ты ведь не Робби?
– Какая же ты дура, Анна, - произнес он почти ласково, а у меня от его голоса по спине побежали мурашки.
Изо всех сил оттолкнув парня, я побежала, петляя между могил с покосившимися крестами и перепрыгивая через низкие оградки. Сердце колотилось, легкие горели от нехватки воздуха, но я знала, что останавливаться нельзя. Страх гнал меня вперед - перелезть через ограду, пересечь пустырь и скрыться в кажущейся черной при свете восходящей луны чаще Леса, где, я уверенна, я буду в безопасности. Вот только добежать до Леса мне не удалось. Сильная рука вцепилась в плечо, рывок - и я лечу на землю и на мгновение в страхе зажмуриваюсь. А когда открываю глаза, вижу, что выдававший себя за Робби незнакомец застыл рядом со мной, а на лице его проступило выражение ужаса. Поднявшись на колени, я обернулась посмотреть, что же могло его так напугать - и увидела Волка. Громадный зверь стоял в паре шагов от нас. Странно, но при виде его я ощутила не испуг, а облегчение и какой-то непонятный восторг. Волк был действительно огромен, в лунном свете шерсть его отливала серебром, а в глазах разгоралось алое пламя. Зверь оскалил зубы - выглядело это устрашающе, но у меня невесть откуда появилась уверенность, что боятся мне нечего. Неловко поднявшись, я подошла к Волку и положила руку ему на спину. Зверь поднял голову, заглянул мне в глаза - и я смогла каким-то невероятным образом понять, почувствовать, чего он от меня хотел.
– Мне уйти?
– шепотом спросила я. И зачем-то добавила, - Спасибо.
И, повернувшись, зашагала к кладбищу. Скользнула взглядом по лицу лже-Робби, застывшего на месте подобно сжатой пружине. Похоже, парень подготовился к бою - глаза прищурены, губы плотно сомкнуты, боевая стойка, правая рука слегка отведена назад. Есть ли у него оружие? Весьма вероятно, но в этом противоборстве я бы поставила на Волка. Все это мелькнуло у меня в сознании за какую-то долю секунды, а шаги мои ускорялись сами собой. От кладбища домой я уже бежала. И, забравшись в постель, всю ночь пыталась выбросить из головы мысли об обманувшем меня незнакомце. Думать о том, что с ним произошло, мне не хотелось, тем более, что я была уверенна, что закончилась для него встреча с Волком плачевно.
Проснувшись, я понадеялась, что это был дурной сон, который я смогу выбросить из головы. Просто яркий сон, всего лишь похожий на реальность - снились ведь мне такие. Да вот только не тут-то было. К полудню весь городок гудел потревоженным ульем: родители Ив, привычно отправившиеся навестить утром могилу дочери, обнаружили на пустыре растерзанное тело. Как оказалось потом, у парня было разорвано горло, но до нас эта новость дошла как сведения чуть ли не о кровавом побоище с усеявшими весь пустырь оторванными конечностями. Уже прибежав на площадь к храму и увидев тело своими глазами, я узнала достоверно, что, кроме горла, ран на теле незнакомца больше не было, а от служки услыхала, что в руке у парня был зажат охотничий нож. "Не повезло", -горько усмехнулась я про себя, выслушивая возбужденный рассказ о том, с каким трудом пришлось разжимать сведенные смертной судорогою пальцы погибшего, дабы не осквернять храм, внеся туда оружие вместе с трупом. А парень-то оказался неробкого десятка, дорого решил продать свою жизнь. Возможно, даже рассчитывал выйти из схватки победителем, но против Волка у него шансов не было. Нож, вероятно, вытащенный им во время моего краткого безмолвного диалога со Зверем, был без следов крови - воспользоваться им не удалось.
То, что парень не местный, определили сразу. Стало быть, постоялец трактира, больше некому. И точно, трактирщик узнал незнакомца, вот только свет на загадку его личности пролить не смог. Сказал, что приехал парень вчера, остановился на ночь, заплатив за ночлег и за ужин, да за корм коню. Конь этот, кстати сказать, стоит в трактирной конюшне - и что с ним прикажете делать? Нет, он-то, трактирщик, человек честный, ему чужого не надо, но животине ведь уход нужен, да и кормить за свой счет - нашли дурака. Можно бы, конечно, отдать коня и в храм, да только служитель наш ведь сверзится с этакого скакуна непременно, чай, не тихая кляча. Тут хитрого трактирщика опять вернули к личности загадочного постояльца - мол, с конем потом разберемся, давай сначала о седоке. Но, как оказалось, ничего дельного трактирщик рассказать не мог. Ну да, расплатился золотниками, назвался купцом - "Видали мы таких купцов!" - а за ужином сел в углу и не заговаривал ни с кем из местных. Вообще-то наши мужики никогда не оставляли проезжий люд без внимания: охота ведь послушать, что в мире происходит, но этот постоялец был столь нелюдим, что интерес к нему быстро угас. Куда он пошел после ужина, никто не заметил - как никто его и не хватился. Сыну трактирщика, прислуживавшему редким постояльцам, и вовсе было хорошо, коль не зовут, то и хлопот всяко меньше. И вот теперь трактирщик картинно заламывал руки и вопрошал, что же ему, бедолаге, делать?
– А тебе-то чего?
– резонно спросил его кто-то из собравшейся толпы.
– Золотники тебе уплатили, а как с конем быть - потом разберемся. А теперь не помешало бы взглянуть на его вещи, авось и выясним чего.
Воодушевленная такой идеей толпа повалила в трактир. Вещей у постояльца оказалось немного, но на самом дне дорожной сумы обнаружились браслет с крохотными бриллиантами и кольцо с сапфиром.
– Да это же браслет покойной Ив!
– изумленно воскликнула жена трактирщика, что зорким глазом следила, как бы кто-нибудь во время осмотра комнаты не прихватил чего из принадлежащего хозяевам.
– Она все время его носила. Хвалилась, что наследство от прабабки, я сама столько раз слыхала.
Тут же позвали и родителей Ив, хотя особой нужды в том не было, браслет многие узнали. Мясник, чья жена слегла от волнения, сходу опознал украшение покойницы и добавил, что погибшего не знал, а уж что могло бы связывать его с Ив - и вовсе ума не приложит. Когда же он видел браслет в последний раз, тоже не припоминает, ибо им с женой после похорон не до побрякушек было. Поворчав, что хорошо богатым - вон и золото не считают ("Зато дочери лишились", - пристыдила завистников трактирщица), горожане потянулись в храм. Подозреваю, что звало их туда не благочестие, а банальное любопытство: всем хотелось еще разок взглянуть на загадочного незнакомца, столь трагически погибшего. Я же осталась в убеждении, что в моей жизни происходит нечто необъяснимое - и началось это далеко не вчера.
Естественно, это происшествие вызвало в нашем городке бурные пересуды. Разговоры не утихали долго, версии высказывались самые разнообразные. Судачили кумушки на лавочках, строили различные предположения мужики вечером в трактире, да и молодежь, собравшись на гульбище, неизменно поминала в разговорах таинственного незнакомца, нашедшего в нашем городке столь ужасную кончину. Помимо золотых безделушек в дорожной суме, на поясе странника обнаружили кошель, туго набитый золотниками, но версии о путешествующем купце придерживалось меньшинство. Кроме того, куда сильнее его личности горожан занимал вопрос его возможной связи с Ив - ведь откуда-то он взял ее браслет? Высказанное робким голосом предположение сына трактирщика, что путник грабил могилы, с коей целью по городам и скитался, со смехом отвергли - во-первых, могила Ив осталась нетронутой (любопытствующие сразу проверили), а во-вторых, для подобного черного дела следовало бы выбрать город побогаче. Девушки из числа романтично настроенных заверяли всех в том, что незнакомец был тайным возлюбленным Ив, ничего не знавшим о ее смерти и явившимся, дабы выкрасть любимую из отчего дома. Браслет же, по их мнению, Ив сама вручила парню, как знак своей любви. Парней, открыто посмеивающихся над подобными догадками, они называли не иначе, как "бесчувственные" и "жестокосердные". Сплетницы постарше заклеймили Ив гулящей особой - но очень тихо, шепотком, чтобы не дошло ни до священника, не одобрявшего подобные суждения, ни до родителей Ив, уж точно подобных пересудов никому бы не спустивших. Но, убедившись в отсутствии лишних ушей, добропорядочные матроны увлеченно вспоминали, как вилась Ив вокруг Питера - а браслет-то у чужака нашелся, знать, не просто так. Иногда кто-нибудь из местных кликуш начинал вдруг всхлипывать и причитать, что эти смерти - только начало, что городок наш проклят и что ждут нас самые ужасные события. Прочие сплетницы на них шикали. К чести же мужской части населения городка, надо заметить, что моральный облик погибшей беспокоил их мало. Разговоры в трактире в основном велись вокруг того, действительно ли путник был в нашем городе проездом либо же его привели сюда какие-то темные делишки. В честность его никто из мужиков не верил - ну не станет ведь честный человек отказывать себе в удовольствии скоротать вечерок в приятной компании, отправившись вместо того невесть зачем на пустырь за кладбищем. Трактирщик, довольный, что ему удалось-таки оставить себе коня, с удовольствием поддерживал подобные разговоры. Что до меня, то разговоры я слушала, но язык предпочитала держать за зубами. Не хватало еще, чтобы кто-нибудь узнал о моем непосредственном участии в этой истории. Догадки же, пришедшие мне в голову, казались одновременно неправдоподобными и пугающими. По моему разумению, череду смертей открывала гибель Тома. И оба мужчины, и Том, и лже-Робби, представляли для меня угрозу. Поверить окончательно в то, что это меня оберегают некие высшие силы, мешала лишь гибель Ив - ведь вредить мне подруга не собиралась. Но и умерла она не от зубов Волка - а мне теперь невесть почему казалось, что в смерти Тома виновен все тот же Зверь. Да еще и странные обвинения Лидии, объяснения которым я не нашла, сбивали с толку. Попробовать же поговорить с ней еще раз я себя так и не заставила.
Постепенно пересуды затихали. Шло время, новых догадок ни у кого не появилось, а обсуждать изо дня в день старые порядком поднадоело. Да и иные события, пусть и не столь увлекательные, отвлекали внимание на себя: жена кузнеца разрешилась двойней (мужские шуточки, отпускающиеся при виде счастливого отца, вгоняли благопристойных женщин в краску), Алан посватался к Лизбет (по всеобщему мнению, давно бы уж пора, как-никак чуть ли не с детских лет друг за дружкой ходят), у бедолаги Сары пали разом две козы (не иначе порчу кто навел). Эти и прочие подобные им события, такие привычные, часто случавшиеся в жизни городка, вытеснили из обсуждений две страшные смерти. Даже я все реже возвращалась мыслями к непонятным происшествиям, лишь изредка погружаясь в воспоминания. Да полно, не привиделось ли мне? Волк, появившийся, чтобы защитить меня... Со временем подобное стало казаться плодом воображения. Вероятнее всего, я просто-напросто не заинтересовала зверя как добыча. И ничего необъяснимого и невероятного нет в этой цепи случайных совпадений. Как бы ни были связаны лже-Робби и Ив, ко мне это отношения не имело. Вот только непонятно, что от меня понадобилось чужаку, но этого мне уже не узнать.
Несколько раз за это время я видела Элсмет. Проходила мимо она по обыкновению молча, только обжигала меня яркими черными глазами. Мне чудилась во взгляде ее затаенная ярость и еще нечто, подобрать определение чему я так и не смогла - но было это нечто столь неприятным, что меня пробирал озноб.
Лето незаметно приближалось к концу, тихо подкрадывалась осень. Несмотря на все еще жаркие дни, ночи уже стали холодными. Небо все еще слепило глаза выцветшей голубизной, вода в пруду все еще была теплой, а редкие грозы - стремительными, но мимолетность этого блаженного времени ощущалась очень остро. И если случалось ночью выйти во двор и взглянуть вверх, то можно было увидать, как с небосклона едва ли не дождем падают звезды. Отчаянно пытаясь насладиться последними теплыми вечерами, жители городка не спешили расходиться по домам с заходом солнца. Они неспешно прогуливались по улочкам, сидели во дворах, болтая о разной ерунде с соседями и приятелями, собирались небольшими компаниями на лавочках у колодца, возле храма или ратуши. Неудивительно, что мне тоже не хотелось расставаться с летом. В воздухе, казалось, была разлита тихая грусть и напряженное предчувствие, ощущавшееся натянутой струной, только тронь - и оборвется. Что-то вот-вот должно было случиться - но что? И только ли мне чудилась эта звенящая струна? Во всяком случае, окружающие жили привычной жизнью, но иногда я ловила себя на том, что внимательнее обыкновенного вслушиваюсь в произнесенные собеседниками слова, словно пытаюсь уловить тайный смысл, и вглядываюсь в лица в поисках изменений. Со мною же если и произошли перемены, то никто их пока не заметил. Сама я могла отметить только одно: все чаще на закате, в сгущающихся сумерках, меня тянуло в Лес ощущение, словно я позабыла сделать нечто важное и необходимое настолько, что сил сопротивляться странному желанию с каждым днем становилось все меньше. В тот день я даже дошла до кладбища и уже у ограды, обругав себя как следует, повернула домой. Стремительно темнело, поэтому я не смогла сразу разглядеть сидящую под кустом давно отцветшей сирени парочку. Впрочем, они тоже не заметили меня, остановившуюся при звуке их голосов. Поначалу я думала поздороваться и пройти мимо, но, узнав спорящих, спряталась за росшую в нескольких шагах невысокую ель - до того мне не хотелось видеть этих двоих. Подслушивать я не собиралась, но разговаривали они так громко, что я стала невольным свидетелем их ссоры и могла только пожалеть, что они выбрали это уединенное место на окраине, мимо которого как раз и проходила дорога на кладбище.
– И все-таки от свадьбы ты не отделаешься, - злой голос Лидии.
– Я не позволю ославить меня на весь город.
– И что ты сможешь сделать?
– насмешливый ответ Питера.
– Сама ведь себя лишила всех козырей.
– А вот и нет!
– торжествующе.
– Ты, возможно, подзабыл, но есть еще и письма.
– Какая же ты все-таки дрянь, - теперь голос Питера звучал устало.
– Лидия, ну скажи, зачем тебе муж, которому ты не нужна?
– А кто тебе нужен? Кто? Молчишь? Ну так я тебе скажу: любил бы ее, на ней бы и женился. А ты сам от нее отказался.