Тайна священного колодца
Шрифт:
Жрец вел процессию в ближайшую деревню. Они должны пройти по всем деревням, которые находятся в округе. Пусть люди видят, какую девушку жрецы нарекли Юм-Чаку. Пусть жители деревень тоже придут сегодня на праздник к пирамиде Кукулькана.
Солнце поднималось все выше. Словно огонь, обжигало оно спины людей. Но люди шли вслед за жрецом, ибо верили, что, когда Сквик встретится с богом, будет дождь. Дочь индейца Холона так хороша, она самая красивая девушка племени, она не может не понравиться Юм-Чаку!
За поворотом дороги показалась деревня. Хижины
Процессия остановилась. Самый мудрый старец деревни подошел к Сквик, держа в руках глиняный сосуд с теплым острым напитком. Девушка сделала несколько глотков.
Второй старец поднес Сквик другой сосуд – с маслом из плодов какао и кукурузы.
Сквик брала маленькие кусочки масла, клала их на лепешки из маиса и неторопливо жевала. А чаки по команде жреца освобождали площадь. Загремели грубы, барабаны, трещотки и свистульки. В круг вышли танцоры – самые сильные, самые ловкие юноши племени майя. Среди них Сянтейют. Какое стройное у него тело, как красиво татуирована его грудь! На ней изображены идолы с огромными носами и сплющенными лбами.
Синтейют неистово пляшет, взмахивая руками, откидывая голову назад, резко изгибая свое стройное тело. Он пляшет отчаянно, бросая взгляды на Сквик. С того дня, когда жрец отрезал у Синтейюта белую бусинку, привязанную к волосам, а у Сквик сняли пояс с красной ракушкой, он мечтал о том, что девушка станет его женой.
Синтейют неистово извивался в танце, а Сквик отковыривала кусочки масла и клала их в рот. Она видела отчаянный танец Синтейюта. Но она отдана самому богу. «Танцуй, Синтейют! Никогда больше ты не встретишь меня на пути, и никогда я не смогу украдкой улыбнуться тебе…»
Жрец вел процессию в другую деревню. По обеим сторонам высокий тропический лес. С диким криком встречали процессию обезьяны. Они раскачивались на гибких лианах и с любопытством смотрели на Сквик. Казалось, и они знали, куда ее ведут, и тоже хотели, чтобы землю оросил дождь.
А в Чичен-Ице ждали прибытия торжественной процессии, ждал ее и Халач-виник. Он стоял на верху пирамиды в самой дорогой накидке, сделанной из разноцветных перьев, стоял неподвижно, словно каменный идол. Ему была видна вся округа. Он видел, как процессия во главе с жрецом подходила к городу, как люди стекались с разных сторон на площадь. С высоты люди казались маленькими, не больше букашек.
Уже доносились звуки барабанов. Процессия все ближе. Она пройдет сначала около рынка. Здесь собралось много народа, но люди сегодня не думают о торговле. Нет! Сегодня великий день! Торговцы оставили товары дома и пришли сюда, чтобы увидеть нареченную Юм-Чаку. Ведь если будет дождь – значит товаров будет больше, торговля пойдет лучше.
Чем ближе пирамида, тем сильнее волнение Сквик. В центре города она была всего несколько раз. Зачем девушке ходить сюда? Когда здесь бывают большие праздники, то их посещают только мужчины.
Сколько знатных людей на ступенях храма Воинов! Взгляды всех прикованы к Сквик. Девушка чувствовала эти тысячи устремленных на нее глаз. Она улыбалась, румянец проступал на ее щеках. Ей было радостно от этих взглядов и страшно.
Процессия приблизилась к храму Воинов. На верхней его площадке – каменный бог Чак-Мол. Он полусидит, держа двумя руками на своем животе жертвенное блюдо. Если бы Сквик выходила замуж за Синтейюта, она пришла бы сюда, принесла дары богу Чак-Молу и села бы рядом с ним в такой же позе. Это приносит счастье в замужестве.
Наконец перед глазами девушки возникла пирамида Кукулькана, на верху которой, рядом с храмом, стоял сам Халач-виник. Сквик никогда не видела его. Но хорошо помнила, с каким благоговением отец рассказывал о нем.
Жрец остановился у подножия пирамиды, где хищно распахнули свои огромные каменные пасти пернатые змеи. Он не спускал глаз с Верховного правителя. И наконец, тот дал знак.
Жрец взял за руку Сквик и повел ее вверх по ступеням. Тысячи людей, собравшиеся на площади, следили за каждым ее шагом. Следили напряженно, до боли в глазах. В толпе стояли Холон и Синтейют. Они тоже смотрели на Сквик. Но она уже не принадлежала им.
А Сквик поднималась все выше. У нее захватывало дух от высоты. Ей казалось, что она поднимается к самым облакам.
Но вот вершина пирамиды. Сквик замерла перед испытывающим взглядом Халач-виника. Жрец расстегнул ее юбку, которая обтягивала бедра, пестрая ткань упала на каменный пол.
А Халач-виник продолжал пристально смотреть на девушку, нареченную богу, будто хотел определить, понравится она ему или нет. Затем, не сказав ни слова, он взял глиняный сосуд с лазурью, кисточку из перьев и помазал лазурью груди и бедра Сквик. И тогда другие жрецы взяли кисточки и стали мазать лазурью все тело девушки…
Кисточки из перьев нежно прикасались к ее телу, словно это был ветерок, словно это была ласка матери. А Схвик смотрела вдаль. Отсюда, с высоты, было видно все вокруг – леса, поле, крыши жилищ. Где-то далеко, возле ее родной хижины, – мать. Она не может прийти, чтобы проститься с дочерью, – ведь женщины на праздники не ходят.
Халач-винику поднесли драгоценности, и он собственноручно надел на шею Сквик дорогое ожерелье, на руки – браслеты из золота с нефритовыми камнями и бирюзой, а уши украсил серьгами из хрусталя.
Сквиг вывели на край пирамиды. Справа от нее стоял Верховный правитель, слева – жрец, назначенный для проведения торжества.
И опять разнеслась над городом музыка. На площади начался всеобщий праздничный танец.
Люди плясали, но глаза их были прикованы к Сквик, которая стояла обнаженной на краю пирамиды, и голубое тело ее сливалось с небом.
Жрец взял девушку за руку, и они пошли по ступеням пирамиды вниз. Индейцы продолжали извиваться в танце. Казалось, площадь была живая: неистово пляшущие тела и лица, повернутые к ней, к Сквик. От нее зависит судьба всех этих людей…