Тайна Святой Плащаницы
Шрифт:
— Да, это так. В 944 году византийцы вплотную занялись Мандилионом. В то время они вели войну с мусульманами, во власти которых была Эдесса. Император Византии Роман Лекапин хотел захватить Мандилион, как греки называли Плащаницу, поскольку верил, что, владея им, он будет находиться под защитой самого Бога и что Мандилион сделает его непобедимым и будет оберегать его. Император послал войско во главе со своим лучшим полководцем и предложил эмиру Эдессы сделку: если тот отдаст Священное Полотно, войско уйдет, не причинив городу никакого вреда. Кроме того, за Мандилион была обещана щедрая плата, а еще предлагали
— Его увезли тамплиеры? Некоторые авторы утверждают, что именно у них некоторое время находилась Плащаница.
— Это трудно установить. Тамплиерам приписывают очень многие деяния, их выставляют этакими суперменами, способными на что угодно. Возможно, Плащаница действительно находилась у них, а может, и нет. Крестоносцы сеяли смерть и хаос везде, где они проходили. Возможно, Балдуин де Куртенэ, которому выпало стать императором Константинополя, отдал Плащаницу в залог, и она исчезла.
— Он мог отдать Плащаницу в залог?
— Это одно из предположений. У него не было денег на содержание своей империи, а потому он попрошайничал у королей и прочих правителей Европы и продавал им разные святыни, привезенные крестоносцами из Святой Земли. Он продавал святыни и своему дяде — королю Франции Людовику Святому. Возможно, что тамплиеры, которые были в ту эпоху своего рода банкирами, а также занимались приобретением святынь, выкупили у Балдуина Священное Полотно. Хотя на этот счет нет никакого подтверждающего документа.
— Мне все-таки кажется, что оно оказалось в руках Тамплиеров.
— Почему?
— Не знаю, но вы ведь сами упомянули о такой возможности. Скорее всего, они и перевезли его во Францию — ведь там оно объявилось.
Две женщины разговаривали довольно долго: Анна высказывала различные предположения относительно тамплиеров, София так и сыпала историческими фактами и датами.
Марко и Джузеппе столкнулись с ними, идя к лифту.
— Что ты тут делаешь? — спросил Джузеппе.
— Я ужинала с Анной, и мы прекрасно провели время.
Марко и бровью не повел, он лишь очень вежливо поздоровался с Анной и попросил Софию и Джузеппе составить ему компанию и выпить по последнему стаканчику в гостиничном баре.
— Что случилось?
— Да этот Бономи все испортил. Начал разглагольствовать о том, какая я красивая, в результате меня почти оскорбил. Я почувствовала себя очень неловко и, когда опера закончилась, ушла. Видишь ли, Марко, я больше не хочу находиться там, где чувствую себя не на своем месте, не хочу общаться с этими людьми, не хочу чувствовать себя униженной.
— А Д'Алаква?
— Он вел себя как джентльмен, да и кардинал Визье тоже, к моему
— Посмотрим. Мне не хотелось бы отказываться ни от одного направления в расследовании, каким бы бесперспективным оно ни казалось. И я этого не стану делать.
София знала, что он действительно не станет от этого отказываться.
Сидя на краю кровати — все остальное пространство комнаты было завалено бумагами, записями, книгами, — Анна Хименес размышляла о своем разговоре с Софией.
Каким был Роман Лекапин — император, отнявший Священное Полотно у жителей Эдессы? Ей он представлялся жестоким, суеверным и властным человеком.
История Плащаницы действительно не была дорогой, устланной розами, — в ней хватало войн, пожаров, краж… И все это совершалось ради того, чтобы завладеть ею, совершалось по воле людей, веривших, что существуют чудодейственные реликвии.
Она, Анна Хименес, не была католичкой, по крайней мере, настоящей. Она была крещеной, как и большинство жителей Европы, однако не посетила ни одной церковной службы после своего первого причастия.
Анна сложила бумаги, почувствовав, что хочет спать, и, как обычно, перед тем как заснуть, взяла сборник поэта Кавафиса и, рассеянно перелистывая его, нашла одно из своих любимых стихотворений:
Голоса неземные мы слышим порою Тех, кто умер, и тех, кто навеки исчез. Голоса говорят то со мной, то с тобою В наших снах, раздаваясь как будто с небес. И, как эхо, нам чудятся дивные звуки Первозданной поэзии жизни Земли. И они, принеся нам, то радость, то муки, Затихают, как песня ночная, вдали.Анна заснула, думая о битве между византийским войском и эмиром Эдессы. Ей слышались голоса воинов, треск разламываемых ворот, плач перепуганных детей, пытавшихся вместе со своими матерями найти спасение от надвигающейся смерти. А еще ей привиделся почтенный старец, ходивший между стоящими на коленях такими же, как он, старцами и почтенными людьми города, молящимися о чуде, которое так и не произошло.
Затем старец подошел к ковчегу, достал из него тщательно свернутую материю и передал ее богатырски сложенному мусульманскому воину, с трудом сдерживающему волнение от сочувствия к этим людям, которые лишались своей бесценной святыни.
Мусульманские воины с яростью сражались за Мандилион христиан, потому что Иисус был великим пророком, которому благоволил сам Аллах.
Византийский полководец принял Мандилион из рук одного из знатных людей Эдессы и, ликуя, немедленно отправился в Константинополь.
Стены домов были окутаны дымом. Византийские воины, грабя город, складывали свою добычу на повозки, запряженные мулами.
Пожилому епископу Эдессы казалось, что Бог покинул его. Через некоторое время в каменной церкви собрались священники и наиболее верные христиане. Стоя рядом с распятием, они поклялись, что вернут Мандилион, даже если им для этого придется пожертвовать собственными жизнями.