Тайна Святой Плащаницы
Шрифт:
Прошло уже много зим с тех пор, как король Франции прислал Паскаля де Молесма ко двору Балдуина во главе отряда, охраняющего золото. Людовик отправил своему племяннику золото в оплату нескольких ценных святынь, купленных у него, а также за его графство Намур. Людовик поручил де Молесму оставаться при дворе Балдуина и держать его, Людовика, в курсе того, что происходит в Константинополе. В письме, переданном де Молесмом Балдуину, Людовик, король Франции, рекомендовал племяннику довериться Паскалю де Молесму, порядочному человеку и хорошему христианину, который — судя
Они с Балдуином почувствовали друг к другу симпатию уже при первой встрече, и за последующие пятнадцать лет де Молесм стал советником императора, начальником его императорской канцелярии и другом. Де Молесм высоко ценил усилия Балдуина по сохранению империи, по сохранению Константинополя, ради чего императору приходилось противостоять натиску болгар с одной стороны и натиску сарацин — с другой.
Если бы он не был связан клятвой верности королю Людовику и Балдуину, де Молесм уже давно бы попытался вступить в орден тамплиеров, чтобы сражаться в Святой Земле. Однако волею судьбы он оказался в самом центре событий, происходивших при монаршем дворе Константинополя, где опасностей было не меньше, чем на поле битвы.
Солнце уже начало садиться, когда де Молесм заметил, что оказался у дома, принадлежащего ордену. Он с уважением относился к Андре де Сен-Реми, возглавлявшему местное отделение тамплиеров, — суровому и праведному человеку, для которого крест и меч стали смыслом жизни. И де Молесм, и де Сен-Реми были знатными французами, и оба надолго осели в Константинополе.
Де Молесму захотелось поговорить со своим соотечественником, однако сумерки сгущались, и рыцари, по-видимому, уже приступили к вечерней молитве, а потому его приход был бы некстати. «Лучше подождать до завтра, — подумал де Молесм, — и тогда уж направить де Сен-Реми записку и договориться о встрече».
Балдуин де Куртенэ в отчаянии стукнул кулаком по стене. К счастью, висевший на стене ковер смягчил боль от удара.
Паскаль де Молесм подробно рассказал ему о своем разговоре с епископом, так и не согласившимся отдать Мандилион.
Император понимал: вероятность того, что епископ по доброй воле выполнит его просьбу, была ничтожной, однако он, Балдуин, накануне исступленно молился Господу, чтобы тот сотворил какое-нибудь чудо ради спасения империи.
Де Молесм, озадаченный вспышкой гнева императора, смотрел на него с упреком.
— Не смотри на меня так! Я — несчастнейший из людей!
— Господин, успокойтесь, епископу все равно придется отдать нам Мандилион.
— И как это осуществить? Ты что, хочешь, чтобы я отнял у него Мандилион силой? Это закончилось бы большим скандалом. Мои подданные не простят мне, если я отниму у них Священное Полотно, которому они приписывают чудодейственную силу, а Иннокентий, Папа Римский, отлучит меня от церкви. И ты просишь меня успокоиться, как будто у нас есть какой-то выход, хотя прекрасно знаешь, что его нет.
— Монархам иногда приходится принимать тяжкие решения ради того, чтобы спасти свое государство, и вы сейчас
Император опустился на трон, даже не пытаясь скрыть свою усталость. Будучи монархом, он испытал больше горечи, чем сладости, а теперь ему как государю предстояло пройти еще через одно тяжелое испытание — вступить в конфронтацию с Церковью.
— Подумай. Может, есть какой-нибудь другой выход из создавшегося положения.
— Неужели вы считаете, что может быть другой выход?
— Ты — мой советник. Думай! Думай!!!
— Господин, Мандилион принадлежит вам. Потребуйте вернуть то, что является вашим, ради спасения государства. Это и есть мой совет.
— Уходи.
Де Молесм вышел из зала и направился в императорскую канцелярию. Там, к своему удивлению, он встретил Бартоломея дос Капелоса.
Он любезно принял тамплиера и стал расспрашивать его о начальнике тамплиеров и о тех рыцарях, которых де Молесм знал лично. После нескольких минут дружеской болтовни де Молесм поинтересовался, что привело рыцаря во дворец.
— Мой начальник, Андре де Сен-Реми, хочет попросить императора об аудиенции.
Мрачный тон португальского тамплиера заставил де Молесма насторожиться.
— Что произошло, любезный мой друг? Какие-то новые неприятности?
Португальцу было велено держать язык за зубами и ни в коем случае не проговориться о той деликатной ситуации, в которой оказался французский король Людовик. Во дворце наверняка еще не знали об этом, потому как, когда граф де Дижон покидал Дамиетту, это город все еще был в руках французов, а их армия победоносно продвигалась вперед.
Бартоломей дос Капелос уклончиво ответил на заданный ему вопрос.
— Андре де Сен-Реми уже давно не виделся с императором, а в течение последних месяцев произошло много событий. Для них обоих было бы полезно встретиться.
Де Молесм понял, что португалец сейчас не скажет больше ничего, однако интуиция подсказывала ему, что встреча начальника тамплиеров с императором будет иметь важное значение.
— Я непременно доложу о вашей просьбе. Как только император назначит день и час, я лично приеду к вам, чтобы сообщить об этом, а заодно у меня будет возможность поговорить с вашим начальником.
— Я прошу вас организовать аудиенцию как можно скорее.
— Я так и сделаю. Вы же знаете, что я — друг ордена тамплиеров. Да пребудет с вами Бог.
— Да будет Бог вам защитой.
Оставшись один, Паскаль де Молесм задумался. Настороженное выражение лица португальца свидетельствовало о том, что ордену тамплиеров стало известно что-то очень важное и они хотели сообщить это императору. Еще неизвестно, что они попросят взамен.
Тамплиеры были единственными людьми, имевшими деньги и хорошие источники информации в этом разваливающемся прямо на глазах мире, где приходилось как-то выживать. Эти два фактора — деньги и информация — наделяли их особой властью, превышающей власть любого из правителей, в том числе и Папы Римского.