Тайна Темир-Тепе (Повесть из жизни авиаторов)
Шрифт:
— Мне кажется, — заметил Кузьмич, — наш Санька тоже скоро перестанет у них бывать. Я хотя и не познакомился близко с этими Янковскими, но из рассказов Валяша и Сережки понял, что это какое-то мещанское гнездо.
— Ладно, ну их, — отмахнулся Сергей. — Боря, ввожу в курс дела. Наш план таков: сейчас Дом культуры — спортзал, потом центральный парк, трофейная выставка и в заключение кинотеатр. Посмотрим еще разок, как Александр Невский бил псов-рыцарей. Устраивает?
— Вполне. Мне лишь бы с вами… — искренне сказал Борис.
В спортивном зале они встретили
— И Капустин здесь? — искренно удивилась Нина. — Вы тоже заниматься или только поглядеть?
— Хочу позаниматься, товарищ инструктор, — краснея, ответил Борис. — Правда, я уже давно не работал на снарядах, но попробую.
Курсанты вошли в раздевалку, взяли напрокат тапочки, переоделись и, выйдя в зал, начали разминку. Затем разошлись к снарядам. Кузьмич пошел к штанге, остальные — к брусьям и турнику. Сначала проделали комбинации попроще, потом Валико и Валентин по очереди выполнили на перекладине большие обороты. Комбинацию они заканчивали красивым и смелым сальто. Борис попробовал повторить то же. «Солнце» у него получилось неплохо, а на сальто он не решился.
— Что же вы, Борис, — подзадорила его Нина, — так красиво начали… Вы вполне подготовлены для более сложного соскока. — Нина сбросила халат. — Придется мне воодушевлять вас личным примером. — И пошла к снаряду.
По залу прошел шум восхищения. Тут было много городской молодежи, пришедшей поглядеть на авиаторов. А Нина привлекала особенное внимание — ведь летчицы встречаются не часто.
— Десять баллов! — объявил Васюткин, когда Нина закончила комбинацию.
— Вовочка, не люблю лести, — возразила Нина. — Согласна на девять. Борис — к снаряду! Страхуем вдвоем с Васюткиным.
Мужское самолюбие Бориса было сильно задето.
Отставив все страхи, он смело пошел к перекладине. Друзья подбадривали его:
— Смелей, Боря, смелей! Не урони честь авиации, на тебя городские девчата смотрят!
Мах, рывок — и Борис, перевернувшись в воздухе, четко становится на упругий мат. Сильные руки Нины и Васюткина с двух сторон помогают ему удержать равновесие. Товарищи поздравили его.
— Вы будете хорошим летчиком, Борис, — похвалила его Нина. — Бесстрашие куется на земле.
Позанимавшись в спортзале, всей компанией пошли на трофейную выставку.
3
На трофейной выставке экспонировались захваченные нашими войсками немецкие самолеты, пушки, танки и минометы. Они носили следы действия нашего оружия. Над битым немецким железом склонялись опушенные снегом деревья молчаливого зимнего парка. Казалось, перед глазами возник участок фронтовой полосы. Именно так выглядели фотографии, запечатлевшие фронтовые картины зимы 1941–1942 годов. Увлекшись чтением табличек, поясняющих экспонаты, Борис немного приотстал от компании. Вдруг кто-то осторожно взял его за локоть. Он обернулся и увидел Фаину.
— Здравствуй, Боря! Я хочу с тобой поговорить…
— Здравствуй… — растерянно ответил он.
— Ты совсем забыл о нас, Боря. Может быть, ты познакомился с другой девушкой? Что ж, приходи к нам с ней, я перенесу. И не такое перенесла. Я бежала от немцев, потеряла своих друзей и здесь совсем-совсем… Ведь своего дядю до войны я знала только на расстоянии…
На глазах Фаины блестели слезы. Сердце Бориса сжалось. Такой расстроенной он видел ее впервые. Он уже готов был обнять ее, успокоить, пойти за ней. Фаина, почувствовав его настроение, подняла к нему лицо. В неясных сумерках раннего зимнего вечера Борис увидал за слезами в ее глазах настороженный холодок. В памяти почему-то возникла Нина Соколова, с которой он только что расстался, — простая, приветливая и сильная.
Борис отвернулся и, глядя в сторону, заговорил. Он уже пересилил чувство жалости и твердо решил, что этот разговор с Фаиной будет последним. Но ему хотелось объяснить ей все — и как можно мягче. Это оказалось нелегко, и он с трудом подбирал нужные слова.
— Видишь, Фаина… Если я начну у вас бывать, это станет заметно для ваших соседей. О нашем знакомстве узнают твои сослуживцы, а там… Ведь постоянства, говоря честно, я тебе не могу обещать, так как люди мы очень разные, а тебя скомпрометирую…
Наступила неловкая пауза.
— Боря, только один вопрос, — его спросила Фаина. — В праздничные дни ты присылал записку с Клавочкой, где писал, что хочешь меня видеть, а теперь…
— Я хотел тебя видеть, чтобы сказать то же, что сказал сейчас…
И они расстались.
Фаина постояла некоторое время одна, в раздумье глядя на удаляющуюся фигуру Бориса, похлопала рукой по броне разбитого фашистского танка и не спеша пошла домой.
«Пожалуй, с курсантами ничего не выйдет, — думала она. — Хорошо хоть то, что этот субъект не сделал глубоких выводов…»
Но тут же она вспомнила визит Дятлова. «Это тоже неспроста. Оберегают своих подчиненных или подозревают нас?.. Санька ни к чему не пригоден. Клавочка? Глупа и слишком болтлива. Такая способна на какую-нибудь истеричную выходку… А как бы хорошо иметь своего человека в такой организации, как авиационная школа!»
Борис между тем нагнал друзей и со всей компанией пошел в кино. Из города он вернулся с чувством большого духовного обновления, словно только что одержал какую-то большую победу. Он не поддался уговорам Саньки пойти к Янковским; в спортивном зале, преодолев робость, научился делать сальто; ему хотелось порвать с Фаиной, знакомство с которой тяготило его, и он порвал с ней… Приятно побаливали мышцы после спортивной нагрузки. Борис напрягал их и думал: «Неужели я не выполню главную свою задачу — научиться летать? Нет, я должен, обязан это сделать, и сделаю во что бы то ни стало!»