Тайна Тёмного Оплота
Шрифт:
И всё-таки важнее сейчас было другое.
— Стало быть, поэтому ты так стараешься объединить Настрию и Оплот! — наконец-то дошло до меня.
Сэнд прикрыл глаза в знак согласия.
— Король тяжело болен, Элайна, — сказал он затем. — В скором времени — по всей видимости, это вопрос нескольких недель — принцу настанет пора взойти на престол. Тёмному принцу — на престол светлого государства. Трудно предугадать, к каким последствиям это приведёт. Возможно, ни к каким. А возможно, к бунту и смуте. Поэтому необходимо срочно принять меры, чтобы укрепить его позиции. Это было поручено сделать нам — мне и Роберту. Одним из тех немногих, кто посвящён в тайну королевского семейства. Роберт занимается вопросами внутренней политики. Смута не возникает на пустом месте, она должна быть кем-то направлена. Соответственно, его задача проследить за потенциальными претендентами на престол. В мои же задачи входит позаботиться о том, чтобы народ Настрии оказался максимально готов к появлению в стране тёмного монарха.
— И ты считаешь, что объединение с Оплотом может в этом помочь?
— Темноволосая часть населения — это наиболее естественные сторонники тёмного короля. Но на данный момент тёмных в Настрии очень мало. Объединение с Оплотом означало бы сделать тёмных более многочисленной и более сильной группой населения. Их по — прежнему будет меньшинство, но всё же достаточно сильное меньшинство, с голосом которого необходимо считаться. Выигрывают все, Элайна. И тёмные, которые на данный момент живут в Оплоте практически впроголодь, и принц — а, следовательно, государство. Смута не принесёт добра никому. Кроме того, необходимо срочно работать над общественным мнением. Разрушать стереотипы. Это важно как для того, чтобы светлое население приняло светлого короля, так и для того, чтобы иммиграция тёмных их Оплота не привела к массовым конфликтам.
По мере того, как я слушала, мне и самой всё меньше хотелось смеяться.
— Что же король делал раньше? Ведь было понятно, что рано или поздно вопрос встанет ребром. Начинать заниматься общественным мнением надо было, когда ребёнок только — только родился. А сейчас… Как можно всерьёз повлиять на общественное мнение за несколько недель?!
Сэнд очень грустно усмехнулся. Я сразу поняла, что означает эта усмешка. Его, Сэнда, никто не спрашивал. Когда принц родился, он и сам был ещё, можно сказать, ребёнком. А сейчас ему просто поручили важное для королевства задание. Мы на тебя надеемся, ты — один из немногих, кому мы можем доверять… А дальше — выкручивайся, как хочешь.
— Когда ребёнок только — только родился, король рассчитывал, что у него появятся другие наследники, с мастью которых не возникнет проблем, — всё же объяснил логику монарха Сэнд. — Но так случилось, что этого не произошло: больше у короля детей не было. Ну, а теперь слишком поздно рассуждать о том, как следовало поступить шестнадцать лет назад. Всё, что остаётся, — это исправить прошлые ошибки, насколько это возможно. В частности, изыскивать способы ускорить общественные процессы, которые обычно занимают по меньшей мере десятилетия. Помогает то, что, на самом-то деле, предубеждения против тёмных на сегодняшний день не так уж распространены. Такие, как бывший мэр Тель — Мона, есть, но их меньшинство.
— Бывший?
Я вскинула голову, на миг позабыв о теме нашего разговора.
— Разумеется. Я ведь в твоём присутствии распорядился, чтобы его вызвали в Иллойу.
— Это я помню, — кивнула я. — Но я не думала, что речь пойдёт о смещении с должности. Предполагала, что будет просто какое-нибудь наказание…
— Было и то, и другое, — бесстрастно откликнулся Александр. — Сначала публичное наказание в виде плетей, потом — увольнение с пожизненным лишением права занимать какую-либо государственную должность.
Я уставилась в одну точку, осмысливая услышанное.
— Поэтому я расспрашивал тебя о способностях тёмных, которые не пугали бы светловолосых, а, наоборот, расценивались бы позитивно. — Александр как будто не хотел задерживаться на теме тель — монского градоначальника, и вернулся к прежнему разговору. — И буду рад, если ты ещё поможешь мне в этом вопросе, но это будет твоё решение. Как-никак я обещал не втягивать тебя в свои войны, а работу над общественным мнением можно таковой считать. Тем более что мне важно бороться с предубеждениями не только светлых, но и тёмных.
— И это будет совсем непросто, — проговорила я, после чего подняла на Сэнда заинтересованный взгляд. — Постой. Ты говорил, что зовёшь меня сюда как своего рода тёмного эксперта. Но, как я понимаю, не для того, чтобы помогать тебе в формировании общественного мнения. В таком случае, для чего?
Александр бросил взгляд за окно, на тропинку, по которой недавно прогуливался уже исчезнувший из виду принц. Снова повернулся ко мне.
— Я хочу, чтобы ты обучила наследника, — чётко произнёс он.
— Обучила.
Я скорее повторила это слово, чем задала вопрос, но моя мимика была достаточно выразительной, и Александр пояснил:
— Круг посвящённых в историю мальчика все эти годы был очень узок. Темноволосые в него не входили. Поэтому мальчик получил отличное образование во всех сферах, не считая тёмной магии. Мы до сих пор не уверены, в чём именно заключается его дар. Знаю, сейчас ты скажешь, что ты не учитель. Но ты обучалась в специализированной школе для тёмных. Ты жила в Оплоте. И одновременно хорошо знакома с настрийским образом жизни. Всё это делает тебя идеальным кандидатом.
Ветер снаружи усилился, и даже сквозь закрытое окно было слышно, как зашуршали подхваченные им листья.
— Ну, что ты скажешь? — спросил Сэнд, ни на секунду не перестававший следить за выражением моего лица.
Я пожала плечами.
— Можно попробовать.
С принцем нас познакомили в этот же день. Время поджимало, и теперь, как следует осознав ситуацию, я видела, насколько сложившаяся ситуация и нереальные сроки тревожат Сэнда. Это отражалось почти в каждом его жесте, не говоря уже о выражении лица и нескольких появившихся на лице морщинках.
И вот теперь я стояла в одной комнате не с кем-нибудь, а с наследником настрийского престола. Ещё по — мальчишески худой, среднего роста, с блестящими чёрными волосами. Приятное лицо с правильными чертами. Никаких признаков высокомерия или брезгливой снисходительности, какую инстинктивно ожидаешь встретить в человеке столь высокого статуса.
Этот же юноша взирал на меня скорее с осторожным интересом. Взгляд его то и дело возвращался к моим волосам, столь же тёмным, сколь и его собственные. Возможно, я была первой темноволосой, которую ему довелось повстречать.