Тайна темного подвала
Шрифт:
Энн снова, обессилев, опустилась на скамью и закрыла глаза. Время словно остановилось. И вдруг Джим оказался совсем рядом, и его теплая рука сжала ее пальцы. Как будто издалека зазвучал его голос, сильный и твердый. Он не был ни злым, ни добрым. Просто голос. Даже не сердитый.
Может быть, потому, что он был слишком далеко.
— Так вы Энн? — произнес голос.
— Я Энн.
Это было единственное, что она могла с уверенностью утверждать.
— Но вы не та Энн, которую я ожидал найти. Леденящий ветер одиночества отрезал ее от остального мира. Она — ничья. Никому не нужна..
— Я — не та Энн?
— А вам об этом не было известно?
Снова подняв на него глаза, Энн ответила:
— Нет, не было.
— Что вы хотите этим сказать?
— Не знаю…
Теплая рука поверх ее пальцев сжалась сильнее.
— Послушайте, что все это значит? Вы явились сюда.
С сумочкой Энн в руках. Как это вышло? Вы должны все мне объяснить!
— Да…
Если сказать ему, поверит ли он? Но и рассказывать-то ей почти нечего. Можно ли вообще поверить в ее историю?
Энн проговорила, глядя ему в лицо невидящими глазами:
— До определенного момента у меня в памяти — сплошная тьма. Я расскажу вам все, что могу. Едва ли вы мне поверите, но я все-таки расскажу… — Возникла пауза, такая долгая, будто кто-то внезапно завернул кран, и поток слов иссяк. Джим уже собрался что-то сказать, но девушка заговорила снова:
— Было темно. Совершенно темно. Мне казалось, что я вот-вот лишусь чувств. Я стояла на лестнице. Потом села, положила голову на колени. И слабость прошла. Я точно знала, что подо мной лестница.
Знала, что, спускаясь по ней, уронила сумку. И что у последней ступеньки лежит мертвое тело. Не представляю откуда, но я это знала.
Энн снова замолчала.
— Продолжайте, — проговорил Джим.
— Сумочка лежала на ступеньке рядом со мной, и я решила, что она — моя. — Рука, сжимавшая ее пальцы, судорожно дернулась, и Энн повторила ту же мысль, но точнее и откровеннее, чем в первый раз:
— Мне не в тот момент пришло в голову, что сумочка моя. Еще раньше я была уверена, что она моя, и я уронила ее на лестницу.
— Да? — произнес Джим. Его голос немного ободрил ее. Каждое его «продолжайте» почему-то придавала ей сил.
Энн перешла к тому моменту, когда вынула из сумочки фонарь:
— Он действительно оказался там, в сумке. Я включила его и увидела ту девушку. Она лежала на полу, у подножия лестницы. Я знала, что она мертва.
— Откуда? — быстро и резко спросил он. — Это вы ее Убили?
— О нет! — с удивлением возразила Энн. — Я совершенно уверена, что это не я! Зачем бы мне это?
— Не знаю.
С нарочитой простотой, будто перед пей был маленький ребенок, Энн объяснила:
— Я не могла этого сделать. Мне было просто нечем!
— Откуда вы знаете?
— Я видела. Там не было ни ружья, ни пистолета. Вообще никакого оружия.
Джим вдруг почувствовал, что верит ей. Что-то в этой девушке — не в ее словах, а во взгляде, в голосе — заставляло его поверить.
— Продолжайте.
— Я спустилась, пощупала пульс. Рука была ледяной.
Вокруг валялись осколки стекла — от другого фонарика…
— Какого еще другого фонарика?
— Мне кажется, это был мой фонарик.
Энн ощущала на себе его взгляд, спокойный и пристальный. Этот человек не обвинял ее, но и не кивал соглашаясь. Он просто ждал.
— Я не могу вспомнить, — продолжала Энн, — но мне кажется… мне кажется, до этого я еще раз спускалась вниз.
И в руках у меня был мой собственный фонарик.
— Но вы этого не помните?
— Нет, не помню…
— Ясно. И что было дальше?
— Я спустилась. На полу лежал второй фонарик, разбитый. Мне показалось, что он мой. Не знаю, так ли это на самом деле.
— И что же?
С подкупающей простотой Энн произнесла:
— Я потрогала ее руку. Она была совсем холодная.
— С чего вы взяли, что девушка умерла? У человека, потерявшего сознание, тоже холодная кожа.
Энн выдернула руку из его руки и закрыла глаза ладонями.
— Ну зачем вы заставляете меня это говорить? В нее стреляли сзади. Ее голова… ох!..
— Так вы уверены, что она была мертва?
Руки ее бессильно упали вниз.
— О да, уверена. Совершенно уверена. Человек с такой раной не может быть жив.
Повисла пауза. Джим верил ей, сам не зная почему.
Поднявшись со скамьи, он подошел к двери и остановился на пороге. Потом вернулся к Энн.
— Что вы рассказали моим домочадцам? — спросил он совсем другим тоном.
— Ничего.
Энн показалось, будто взгляд его проникает все глубже и глубже, в самое ее сердце, пронизывает насквозь.
— Почему?
— Я все думала… может, вспомню…
— Хорошо, продолжайте. Что вы сделали потом?
— Поднялась по лестнице.
— Держа в руке включенный фонарик?
— Нет, я его погасила.
— Почему?
— Мне стало страшно.
— Чего вы боялись?
— Ее убийцы.
— Кто еще находился в том доме?
— Не знаю, — ответила Энн, не отводя глаз от его лица.
— И что дальше?
— Я увидела темный холл, неплотно закрытую парадную дверь… Вышла на улицу…
— На какую улицу?
Энн покачала головой.
— Не знаю. Было совсем… темно. Та улица вела к шоссе с автобусами. Я села в автобус и вышла на остановке.
— А почему вы приехали сюда?
— Там была мисс Силвер… там, в автобусе…
— Мисс Силвер?
Что-то странное мелькнуло в его голосе.
— Вы ее знаете? — спросила Энн.
— Как она выглядит?
Энн задумалась, вспоминая.