Тайна Тихого океана
Шрифт:
Квадратноголовый детина обжег Евахнова презрительным взглядом. Может, потому что натер ногу, а до парохода уже было гораздо дальше, чем до форта?
– Так не интересно. Сразу отступить, как это будет по-русски?.. «Волчья сыть, травяной мешок…» «Не скрестив копий…», – не стал объяснять Мартин, что ему кровь из носу надо забрать из пещеры ключ номер один.
– Такими скудными силами я бы не стал пытаться удержать вероятного противника на периметре, а занял круговую оборону в главном корпусе, предварительно забаррикадировавшись.
– Разумно, разумно…
– Но ведь никакой опасности нет? Местное население справляет мирный праздник урожая. Вон, даже к нам
Индейцы уже, будто тюлени на бережок, выбирались из болотных хлябей на зыбкую твердь мостков. С точки зрения Мартина у русского в мышлении наблюдался кошмарный провал. Россиянин патологически считал коренное население дружественным и дружелюбным. А ведь имел отношение к полевой разведке, собачился… Как профессионал агентурной разведки, инвалид не мог такое простить.
– Действуйте, генерал! – Мартин понял все.
Ближайший помощник, правая рука, щенок Кортес, которого Мартин подобрал и учил жить, предал. Причем, швайн, коварно нанес удар в спину. Сам отправился за ключом номер два, а здесь наказал своим краснокожим куябу [84] захватить и ключ номер один, и гения-синоптика, и главное – нейтрализовать его – Мартина Бормана. О, каким слепцом был Мартин! Ведь не остается сомнений, что и за появление русского генерала в Рио Мартину следует благодарить Кортеса. Хорошо, хоть ставший пешкой в чужой игре сам русский этого не допетрил.
84
Нищие, просеивающие в надежде найти крупинку золота переработанный на приисках песок
– Не понял!
– Если вы хотите получить свой «Стечкин» обратно, если вы вообще хотите выбраться отсюда целым и невредимым – действуйте генерал!!!
И так заразителен был порыв Мартина, что русский генерал чуть не прищелкнул каблуками и не выпалил: «Яволь, мой фюрер!».
С капитанского мостика «Хосе Санчеса Лабрадора» маневры сторон были видны, как на ладони, но от этого не более вразумительны. Рука кэпа по инерции сжимала почти пустую бутылку рома «Гавана клуб». В уголке капитанского рта слюнявилась сигара «Гавана чиф» – в душе капитан балдел от Фиделя Кастро. А вот не прикурить, зажигалка куда-то делась, и за это Джим успел схлопотать в ухо.
Хлопчатобумажная рубашка насквозь промокла от пота. Капитан развалился в гамаке, растянутом прямо на мостике, и негр Джим опахалом из белоснежных страусиных перьев отгонял от капитана настырно лезущих в глаза, уши и ноздри москитов. Только не дремал капитан, а лениво наблюдал за происходящим в индейской деревне и на ведущих через трясину к форту мостках.
Вот свора индейцев (кстати, в прошлом людоедов) почти вплавь прямо через болото ринулась поприветствовать важных гостей, которые уже успели достать капитана. (За стюарда и боцмана фрахтователь Мартин заплатит отдельно, если не может урезонить свою маньячку.) Вот процессия дорогих гостей почему-то не стала ждать знаков внимания индейцев, а прибавила шагу. Вот индейцы стали выбираться на мостки. Вот гости побежали от индейцев (будто те разносят черную оспу). Тяжелые кобуры с длинноствольными револьверами «Магнум 44» захлопали по бедрам телохранителей. Вот молчаливый атлет из команды Мартина оступился и плюхнулся в трясину.
Вот на пристани под ребра поднимающему трап босоногому матросику впилась стрела. Трап краем рухнул на пристань и хрустнул у четвертой ступени (надо будет вычесть из жалования за ущерб). Матросик недоверчиво пощупал оперение торчащего из печени инородного тела, перекрестился и кувыркнулся в мутную воду к великой радости пираний. Смерть от индейской стрелы хуже, чем от пива.
Капитан забарахтался, пытаясь ловко выпрыгнуть из гамака. (Получилось – выпасть.) Капитан на карачках побежал к рулю, меряя ладошками шершавые и теплые доски палубы, загоняя в ладоши занозы и не чувствуя боли. На него рухнул негр Джим, шея которого была насквозь прошита стрелой. Оттолкнув хрипящего молитвы слугу, забрызганный обжигающей кровью капитан вскочил на ноги, чтоб заорать команду в ведущий к спрятанной в трюмах машине голосоотвод («Полундра! Полный ход!!!»).
– Полный!.. – гаркнул капитан и свалился рядом с верным Джимом. Из почтения к чину в груди капитана торчала не одна, а три стрелы с бордовыми стабилизаторами из перьев амазонской цапли.
А на борт «Хосе Санчеса Лабрадора» из бурой воды карабкались вислогрудые красотки бороро, намазанные отпугивающей пираний каймановой слюной.
– Спасите! – визжал застрявший в трясине атлет. Индейцы еще прибавили, будто спеша на помощь.
Борман тормознул, оставив на шатких досках мостков черную колею протекторов. Тогда тормознула и вся компания. Под носом набегающих индейцев атлета поймали за шиворот, атлет спасающимся от моржей пингвином выпрыгнул из жижи. Атлету дали сочного пинка под зад, чтоб проворней двигал ногами. Был последним среди туристов, стал первым.
Тяжелое хеканье облепленных болотной жижей индейцев настигало, спереди вырастали приотворенные деревянные ворота форта. Охрана на сторожевых вышках не шевелила даже пальцем. Зато из-за забора в небо испуганно шарахнулась стая грифов. Птичек тянуло к земле, словно перегруженные бомбардировщики близкого радиуса действия.
Евахнов почесал затылок, будто специально позволяя индейцам подойти поближе, чтобы поточней кинжально вжарить из пулемета:
– Слушай мою команду. Внутрь форта бегом марш!
В рядах преследуемых царил такой сумбур, как в генеральном штабе СССР, когда в 54-ом один за другим перекинулись на сторону врага резиденты в Токио, Вене и семейная пара агентов в Австралии. Татуированные рожи индейцев уже окончательно не обещали ничего хорошего. И маленький отряд подчинился с таким энтузиазмом, что генерала сначала чуть не сшибли, а потом чуть не оставили снаружи за запирающимися воротами. Но все же забарабанившего в створку русского впустили под самым носом настигающих аборигенов.
Индейцы подняли столь душераздирающий вой, что зашатался и брыкнулся вниз с вышки один из часовых, синий и раздутый, будто утопленник или пародия на самого Мартина Бормана. В местных климатических условиях мертвецы разлагаются быстро, но все же не мгновенно. А это значило, что часового порешили пару деньков тому. А потом для декорации привязали на посту пучками маниоковой соломы.
– Партизанен! – замандражировал кто-то из телохранителей.
Ворота задрожали под дружными ударами коренного населения. В щелях засверкали подпиленные ощерившиеся зубы бороро [85] , затрепыхались перья роскошных султанов. Обиженно закурлыкали над головой и стали ронять помет грифы.
85
У индейцев считаются красивыми короткие, чуть выступающие из десен зубы, поэтому индейца часто стачивают их, жуя копченную кожу броненосцев, или подпиливают напильниками из коры железного дерева.