Тайна Тихого океана
Шрифт:
Кнут Юргенсен пожевал время еще с секунд двадцать и убрал пистолет:
– Ешли Бруно мертв, я подчиняюшь тебе, – словно потеряв всякий интерес к происходящему швед прошаркал к сваленным вещам. На автомате сориентировался в припасах, ловко, как на тренировках по выживанию, вскрыл санитарный пакет, распорол для удобства ватную штанину и наложил марлевую повязку.
– Забирай сапог, мы немедленно уходим, – приказал уставший ждать Кортес.
– Я? Ты доверяешь мне хранить ключ?! – наконец кое-какой румянец появился на расцарапанных щеках скандинава. Несколькими оборотами бинта поверх штанины он залатал прореху.
– Курт настаивал, чтобы ключ находился в ваших руках, пока не объявится Бруно.
– А рушшкого мы так и оштавим? Один раж он наш уже вышледил…
– Хочешь, свяжи. А лишнее снаряжение выкинь в пропасть.
– Хочу, – Кнут плотоядно облизал губы, кивнул Илье, чтоб тот сел на табурет и не рыпался.
Илья безропотно подчинился. Кнут подобрал обрывок перекидной антенны и стал наматывать круги вокруг туловища мегатонника. Огонь болезненно жался к тыльной стенке очага и неровно дышал из-за пронизывающих сквозняков. Огонь, так же, как и людей, лихорадило от нехватки кислорода. Отдельно и особо тщательно, так, чтобы проволока впилась в кожу, швед скрутил запястья за спиной и лодыжки. И соединил их перетяжкой, чтоб Кучин не мог даже разогнуться.
– Ты зря столько возишься. Опять надвигается буран, – влез руками в лямки рюкзака Кортес.
– Готово, – Кнут остался доволен содеянным, насколько это было возможно в его полуобморочном состоянии. Впрягся в рюкзак, взял в охапку лыжи, подцепил лишнее снаряжение и, сипло хрипя, поволок наружу избавляться. Только кровавые разводы после него остались на камне. С такой раной на такой высоте обычный человек долго не протянет. Может, шведские егеря знают какой-то секрет?
– Он вернется, чтобы тебя прикончить. Надеюсь, ты успеешь к этому приготовиться, – подмигнул Кортес Илье и тоже покинул гостеприимные своды.
«Во-первых, ты тоже вернешься, чтобы забрать брошенный в горшок ключ», – подумал Илья, – «А во-вторых, наконец, понятно, почему ты не позволил меня застрелить. По каким-то своим соображениям ты желаешь избавиться от шведа моими руками, хотя раненный – он уже совершенно не боец».
Илья старательно принюхался. Сначала все заглушал муторный аромат крови. Потом прояснились прочие мотивы: запахи прогорклого пота, дубленой кожи, меда, вяленого мяса… Нужную мегатоннику вонь источал соседний горшок с тем, куда Кортес опустил пластиковую карточку ключа.
«Будь на подхвате кто-нибудь из своих, тот же салабон Зыкин, все решалось бы гораздо проще. А так приходится подставлять себя под пули и вообще…» – Кучин вспомнил, как низко натянул над умаявшимся и дрыхнущим без задних ног салагой простынь, а затем потряс за плечо и ласково так прошептал: «Валера, потолок падает!». Вот смеху-то было!
Илья, связанный по рукам и ногам, сумел подпрыгнуть достаточно высоко, чтобы, когда седок на табурете приземлился, табурет не выдержал и хрустнул на рожки да ножки. От провисающей проволоки теперь мегатонник освободился бы без труда, но вот руки и ноги… В три кенгуриных скачка Кучин оказался рядом с грубой навесной полкой и боднул ее лбом.
Горшки полетели вниз, как матросы с палубы тонущего корабля, и крякнули на сто осколков. По рельефу камней потек овечий жир, а среди осколков осталась зеленеть пластиковая карточка «Американ экспресс».
Хитро. Наверное, если посторонний сунет ее в обыкновенный банкомат, секретный код, отпирающий где-то какой-то электронный замок, сотрется. Банкомат в древней тибетской крепости установить забыли, да и Кучину не хотелось выводить загадочное оружие Российской Империи из строя. В такое неспокойное время, когда гидра международного терроризма поднимает голову, самим пригодится.
Илья спиной вперед плюхнулся в лужу жира и принялся во всю грабаться и плескаться в жиже связанными руками. Запястья стали скользкими, будто мегатонник по локти ковырялся в котле с узбекским пловом.
Там, где раньше висела полка, остался вколоченный в стену гвоздь. Мегатонник по-кенгуриному двинул туда. Зацепил кокон проволоки за шляпку гвоздя и стянул со скользких запястий, словно чулок с женской ножки. Было чудовищно больно, но сдирать проволоку с не измазанных жиром рук было бы еще больнее.
После этой операции распутать ноги оказалось – раз плюнуть. Распутал.
Подобрав «Американ экспресс», Илья, будто хирург задрав руки вверх чтоб не капать жиром на пол (малейший след для настоящего индейца лучше проспекта), подошел к трупу Курта, разжал мертвецу челюсти и засунул «ключ номер два» глубоко в пасть. Затем вернулся к очагу и устроился на уцелевшем табурете ждать. Теперь он мог себе позволить прочитать письмена на стене вдумчиво:
«Я обращаюсь к любому, кто сумеет не принять за пустые узоры и прочитать эти слова. То есть я обращаюсь к любому патриоту России. Знай, неведомый потомок, что Шамбалы нет. Шамбала – это суеверие, фантазия, миф, который я подпитывал и раздувал в меру своих скромных сил. Шамбала – это скорлупа ореха, надежно защищающая другую тайну. Великую Тайну Российской Империи, Тайну Тихого Океана. И я надеюсь, что Российская Империя, благодаря сокровенному знанию снова воспрянет из праха и станет могущественнее на зависть врагам.
Знай, неведомый потомок, что путешествующий с караваном по Тибету и остановленный местными властями на плато Чантанг я в ноябре 1927 года нашел возможность тайно покинуть лагерь и прибыть сюда. Моей подлинной миссией было не вручение послания «Всемирного Союза Западных Буддистов» Далай-ламе, и уж никак не шпионаж в пользу Таши-ламы. По заданию тайного мистического общества «Единое Трудовое Братство» я выяснял, сохранилось ли и годно ли к немедленному употреблению самое мощное оружие из всех, когда-либо существовавших на Земле.
Именно это оружие придумал революционер-бомбист Кибальчиш в застенке Петропавловской крепости, и потом пришлось распространять слухи, будто он изобрел ракетный двигатель. Именно за секрет этого оружия он выкупил жизнь и постригся в монахи. Потом пришлось говорить, будто его казнили. Именно составной частью этого оружия является Транссибирская железнодорожная магистраль. Именно ради установки этого оружия совершал свои путешествия Пржевальский, и погиб российский флот в Цусимском сражении.