Тайна 'Тускароры'
Шрифт:
На пятый день вечером радист сообщил, что лидер американских "бешеных", выступая по радио, потребовал разрыва дипломатических отношений с Советским Союзом. Одновременно Кодоров получил "молнию" из Москвы с предложением срочно доложить о результатах поисков.
– Надо было в самом начале дать информацию об атаке на "Тускарору", заявил Анкудинов.
– Это охладило бы кое-кого за океаном...
– Но ведь по существу атаки не было, - возразил Волин.
– О чем было сообщать?.. Что наши пограничники утопили какого-то нарушителя границы... Но мы не знаем
– Правильно сделали, что утопили. Другого выхода не было. Но об этом следовало сообщить... В конце концов, есть этот неизвестный. Можно было устроить пресс-конференцию. Продемонстрировать скафандр, даже само тело, предметы, которые с ним были...
– Скафандр неизвестно чей. На нем нет никаких клейм, ничего, что давало бы возможность судить о месте изготовления, - покачал головой Кодоров.
– И при этом человеке не оказалось абсолютно ничего. Ничего, кроме перстня с черным камнем на пальце. При таком материале пресс-конференция могла дать отрицательный эффект. Нам нужен хотя бы один обломок самого подводного аппарата...
– Кусайте теперь локти, - проворчал Анкудинов.
– Надо было его топить как раз в Курильской впадине!..
– А вы не язвите, Иван Иванович, - вздохнул адмирал.
– Лучше посоветуйте, что еще можно сделать.
– Посоветую... Только не смейтесь... Попросить нырнуть моих дельфинов.
– А ведь это мысль, - подскочил Кодеров, - но насколько надежен у вас с ними контакт?
– С одним, которого зовут Кэ, контакт очень надежен. Но Кэ в океанариуме в Сухуми.
– Привезем на самолете.
– На "Тускароре" есть несколько местных - охотских, но с ними у меня еще не все получается... Впрочем, они пожалуй, поймут, что от них надо... Но...
– Но?
– повторил Кодоров.
– Они поймут, конечно, - тихо сказал старый биолог, - и попробуют выполнить мою просьбу... Ведь мы с ними большие друзья... Но они могут и не возвратиться оттуда. Вспомните об обитателях Курильской впадины... Мы уже знаем кое-что о скоплениях активной плазмы. А что там таится еще? Мои дельфины могут нырять очень глубоко, но... они боятся больших глубин. Там они практически безоружны. Это все равно, что послать ныряльщика без скафандра... Если бы, конечно, он мог нырять, как дельфин.
– И все-таки надо попробовать, - покачал головой Кодоров.
– Сейчас на карту поставлено очень многое... Я не хочу утверждать, что дело может дойти до войны, государственные деятели даже в Америке стали более осторожными за последние десять лет, но совместные работы по освоению океанических глубин сейчас поставлены под угрозу срыва. Те, кто нанесли удар по Санта-Крус, знали, что делают... Я со дня на день жду, что американский ученый, который сейчас работает на "Тускароре", заявит о своем отъезде. Ведь не случайно, что в этой газетной шумихе не слышно предостерегающих голосов американских океанологов. Они, конечно, не с "бешеными", но они молчат...
– Нет, я верю в Шекли, - твердо сказал Волин, - в Рея Шекли и его коллег. Они молчат потому, что им сейчас не до разговоров... Но они не отступят. Мы будем вместе вести работы на больших глубинах, вот увидите. И мы поможем им восстановить станцию Санта-Крус.
– Ладно, - махнул рукой Анкудинов.
– Давайте мне катер. Поплыву на "Тускарору"... Попробуем начать с этими, а если не получится, привезем из Сухуми Кэ... Поплыву сейчас же. Кстати узнаю, как там настроение у Тома Брайтона...
– И узнайте, не было ли мне писем или телеграмм из Штатов, - попросил Волин.
– Из Штатов, от... Шекли.
– С вами поедет Ким, - сказал, вставая, Кодоров.
– Он поможет переправить дельфинов.
Когда катер, увозивший Анкудинова, отвалил от трапа "Жемчужины", Волин остался на палубе. Опершись о борт, он долго стоял, погруженный в свои мысли...
Давно растаял в ночной мгле быстрый катерок и исчез след, оставленный им на темной воде. Ущербная луна проглядывала сквозь бледные облака, освещала большой белый корабль, покачиваемый тяжелой зыбью. Невдалеке виднелись силуэты военных судов. Они лежали в дрейфе вокруг "Жемчужины", словно почетный эскорт... "
Мы пойдем вперед, - думал Волин.
– Пойдем вперед, несмотря ни на что... Это лишь одно из препятствий на пути. Они были раньше и будут еще... Препятствия и даже жертвы. Те, кто понял это, останутся с нами... И мы пойдем все вместе к той цели, которую поставили себе. У каждого из нас свои недостатки и слабости... У меня - свои, у Дымова - свои.. Надо только уметь разглядеть в человеке самое главное, ту ниточку, которая связывает его с другими. И если это его труд, работа, которую он любит, и без которой не может жить, значит, все в порядке. Люди еще долго будут такими, какие они есть. Они будут работать и ошибаться и даже падать иногда, споткнувшись о препятствие. Несмотря на мнение Анкудинова, Дымов останется на "Тускароре" и Розанов вернется сюда. Надо обязательно разыскать его, когда окончится этот аврал...
И тайны "Тускароры" мы разгадаем. Если не сейчас, не сразу, то чуть позднее. Кошкин уже уехал с батискафом в Петропавловск. Через месяц он возвратится и... А через два месяца сюда, на континентальный склон островной Курильской гряды, спустятся первые донные вездеходы. Начнется великое наступление на глубины океана. Надо будет пригласить Шекли..."
А Шекли появился раньше, и без приглашения... Утром в каюту Волина постучали. Вошел Кодоров. Впервые в жизни Волин видел адмирала несколько обескураженным. Растерянно помаргивая, Кодоров протянул листок бумаги. Это была радиограмма, только что принятая на "Жемчужине". "
Возвращаюсь. Везу дельфинов и Шекли. На "Тускароре" полный порядок. С приветом Анкудинов".
– До чего неладно получилось, - покачал головой адмирал, когда Волин вернул ему радиограмму.
– Черт бы побрал этого Ивана Ивановича. Мы проводим, по существу, закрытую операцию, а он тащит сюда Шекли... И откуда только он его взял на мою голову...
– А вы представляете, что означает приезд Шекли именно сейчас?
– спросил Волин.
– Это-то я представляю, - задумчиво сказал адмирал.
– Вот только не могу представить, чем это обернется для меня лично.