Тайна улицы Дезир
Шрифт:
Сейчас Садовый Гном во второй раз вытягивал все подробности случившегося у хорошенькой арабской девушки, которая позвонила им, а потом открыла дверь. Девушка вовсе не выглядела глупой, однако Груссе разговаривал с ней, как с круглой дурой.
– Вы принимаете клиентов в ресторане, обслуживаете их, возвращаетесь домой. Вы сразу идете в душ. Даже не побеспокоившись о том, где находится ваша подруга. Объясните мне еще раз, почему.
– У меня был кастинг.
– Где?
– В М-6.
– В конце концов, вы официантка
Хадиджа Юнис разговаривала с Садовым Гномом всего двадцать минут, но ей уже все было ясно. Теперь она отвечала кратко и односложно, а ее подруга, совершенно оглушенная, в носках, запачканных кровью, сидела на кухонной табуретке и, наверное, в сорок второй раз дрожащим пальцем рисовала на клеенке завитушки. Эта девушка нуждалась в срочной психиатрической помощи, но Садовый Гном решил взять ее соседку измором. Неудивительно, ведь она была настоящей красоткой. А уверенные в себе молодые красавицы всегда привлекали Груссе. В этом чувстве не было ни капли сексуальности, скорее нервозность.
– А ваша подруга тоже артистка? Музыкантша?
– Студентка консерватории. И официантка. В «Красавицах».
– Как вы?
– Как я.
– И в то время, когда убивали вашу подругу, она была в ресторане в трехстах метрах отсюда и обслуживала клиентов, как вы?
– Как я.
– И ни одна из вас оттуда не отлучалась?
– Я вам в третий раз повторяю: нет! Никто не отлучался, чтобы убить Ванессу. И мы вдвоем ее не убивали. Вы ведь об этом думаете? Или я ошибаюсь?
– Не смейте отвечать вопросом на вопрос! Со мной это не пройдет!
Вконец рассерженный Жером Бартельми отправился к своим коллегам из судмедэкспертизы. Те работали молча, как это бывало всегда, когда жертва оказывалась очень молодой, но на сей раз молчание было еще более тяжелым, чем обычно.
Ей не было и двадцати. Ей должно было исполниться двадцать в феврале. Она лежала на спине, ее длинные волосы светлым нимбом разметались по подушке, а чистые полукружия ресниц, ясные миндалевидные глаза, фарфоровое личико создавали иллюзию того, что она просто отдыхает. Но у нее не было ног. Фотограф, вынужденный выделывать сложные кульбиты в тесной спальне, снимал тело с разных сторон. Вспышка озаряла комнату через равные промежутки времени. Филипп Дамьен терпеливо ждал, пока фотограф закончит работу.
Следы на шее говорили о том, что ее задушили, однако, в отличие от других случаев удушения, с которыми сталкивался Бартельми, лицо девушки сохраняло прежнее выражение. Никакого лицевого кровоизлияния, ни следа цианоза или кровавых подтеков. Ванесса Ринже оставалась такой же красивой, как и при жизни.
– Лицо совсем не пострадало, - сказал он Дамьену.
– Да, смерть наступила быстро. Непрерывного сдавливания пальцами сонной артерии в течение пятнадцати-тридцати секунд бывает достаточно.
Удушение руками скорее вызывает остановку сердца,
– Значит, ее убийца был силачом.
– Во всяком случае, сильнее, чем она.
– И он отрезал ей ноги уже после того, как убил.
– Точно. Сразу видно, что он изуродовал ее мощным инструментом.
– Типа пилы?
– Скорее сечкой для рубки мяса. Раны чистые, и он даже позаимствовал на кухне разделочную доску. Вон она. А сечку он унес вместе с ногами.
– Это не сексуальное насилие.
– Хладнокровное, чисто исполненное преступление.
– Продуманное.
– До мельчайших деталей, Жером. Ты видел утопленный в ванне пылесос?
– Видел.
– По-моему, я здесь найду не много следов ДНК, что в комнате, что в фильтре пылесоса.
– Думаю, ты не ошибаешься.
– Если только это не серийный убийца…
Тут слова техника прервал громкий крик. Это Хадиджа Юнис орала на Гнома. Бартельми и Дамьен обменялись усталыми улыбками.
– Я никогда не думал, что буду так скучать по нашей начальнице, - сказал Бартельми.
– Этого человека мне просто не вынести.
Дамьен сочувственно пожал плечами и пробормотал:
– Он вряд ли надолго здесь задержится. А пока - мужайся, старина, особенно если это серийный убийца.
Хадиджа Юнис стояла на коленях около своей подруги. Маленькая толстушка с блуждающим взглядом, прижавшись спиной к стене, отчаянно брыкалась и ловила ртом воздух, как вытащенная из воды рыба. Казалось, она хотела пройти сквозь стену. Садовый Гном, вынув свою историческую трубку, чтобы придать себе значительности, ошеломленно смотрел на девушек.
– Говорю вам, надо позвать ее психиатра! Он живет рядом, на улице Фобур-Сен-Дени, доктор Антуан Леже. Неужели это так сложно, черт вас побери?!
– Следите за выражениями, мадемуазель.
– Но вы же видите, что у нее нервный срыв! Хотела бы я посмотреть на вас в такой ситуации.
– Полиция не позволяет себе такой роскоши, как маленькие срывы, мадемуазель. А ведь нам приходится видеть и слышать такое! Кроме того, меня интересует, почему у вашей подруги срыв и почему вы так агрессивно настроены. Вы что-то скрываете, и, поверьте мне, вы должны об этом рассказать!
«Караул!» - воскликнул про себя Жером Бартельми и решил самостоятельно порыться в домашней аптечке. Когда он вернулся в кухню, дело не сдвинулось с мертвой точки ни на йоту. Толстушка Хлоя тяжело всхлипывала, а смуглая Хадиджа пыталась дать отпор Гному, одновременно обнимая свою подругу, словно Дева Мария, ласкающая слишком пухлого Иисуса. Бартельми положил на стол упаковку «лексомила» и незаметно указал на лекарство Хадидже.
– В таком состоянии она вам ничего не скажет. И я тоже, черт возьми!