Тайна Ундины
Шрифт:
Наступившая тишина показалась мне слишком долгой. Наконец, я не выдержала и взглянула на их лица. На Линка картина произвела должное впечатление, Майкл кивнул, глаза Ундины сияли.
– Это великолепно, Мэгги! – проговорила она. – Но я совсем не такая красивая и таинственная!
– Нет, именно такая, – возразил Линк. – Мэгги прекрасно удалось передать ваш образ. Что может быть более загадочным, чем не знать, кто ты на самом деле?
Кэри была единственной, чье выражение лица я не смогла определить. Она прищурила глаза
Майкл посмотрел на нее:
– А ты что думаешь, Кэри? Я считаю, что картина чертовски хороша.
Ее лицо расслабилось, она оглянулась так, как будто только сейчас до нее дошло, что все на нее смотрят:
– Конечно! Портрет просто прекрасен, Мэгги. Ничего лучше я уже давно не видела. Я бы охотно купила его, но, наверное, ты не захочешь его продавать.
– Нет. Во всяком случае, пока. Я позволила себе пригласить сюда на воскресенье Эвана Дюресса. Я бы хотела услышать его мнение. Надеюсь, вы не против, что я его пригласила?
– Конечно нет, – сказала Кэри. – А разве вы не…
– Да, это тот критик-искусствовед, о котором я тебе рассказывала, – оборвала я Кэри. Она поняла намек и замолчала. У меня не было ни малейшего желания распространяться о своей личной жизни.
Опять возникла пауза, все стали рассматривать картину.
Майкл подошел ближе и сказал задумчиво.
– В картине есть что-то призрачное. Что-то призрачное… и знакомое, – он натянуто рассмеялся. – Но этого же не может быть, так ведь?
– Нет, Майкл, ты прав, – возразил Линк. – Я тоже заметил. Лицо. Оно кого-то мне напоминает, кого я…
Линк вдруг замолчал.
У меня пробежали мурашки по спине. Значит, и они это заметили. Конечно, мы все хорошо знали лицо Ундины, но на холсте в нем было нечто, что не было так заметно в реальной жизни.
Майкл резко поднял свой бокал:
– Выпьем за портрет «русалки»! За Мэгги, написавшую его, и за Ундину, которая позировала!
Мы подняли бокалы. Кэри тоже подняла, и тут я заметила, что ее рука дрожит. Она улыбалась. Но только губами, и поэтому улыбка была больше похожа на гримасу на лице куклы. Мне стало не по себе.
– Спасибо, Майкл, – ответила я на слова Майкла.
– За портрет «русалки»! – сказал Линк.
Я была рада, что картина всем понравилась. Уже давно никто не хвалил мои произведения. Это согревало меня так же хорошо, как и бренди.
Около одиннадцати разговор стал затухать. Ундина уже давно ушла спать, да и у меня глаза слипались. Все пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по своим комнатам.
Я уже разделась, когда вспомнила, что оставила картину внизу в гостиной. Я опять надела платье и хотела спуститься вниз, чтобы забрать ее. Но потом одумалась и посмеялась над собой. Я привыкла, что картина всегда со мной. Но теперь-то она была закончена. Я хотела ее выставлять. Почему бы ей не остаться внизу в гостиной?
Зевая, я легла в постель и мгновенно заснула.
Мне снилось
Я мгновенно проснулась. Сердце бешено билось, во рту пересохло. Я поняла, что в лице Ундины мне казалось таким знакомым. Я выпрыгнула из кровати и набросила на себя халат. Мне необходимо было еще раз взглянуть на картину, чтобы убедиться в своей догадке.
Я вошла в гостиную и стала искать рукой выключатель на стене. И тут я почувствовала, как что-то обхватило и с силой сжало мое горло. Я хотела закричать, но из горла вырвался лишь ужасный хрип, и все вокруг померкло.
Когда я опять пришла в себя, то обнаружила, что лежу на полу. Дрожа, я глубоко вздохнула и почти закричала от боли в горле. Через гардины в комнату пробивался слабый свет, и я увидела, что все еще лежу в гостиной. Шатаясь, я поднялась на ноги и рукой нащупала выключатель на стене.
Вспыхнувший свет ослепил меня, я зажмурилась. Открыв глаза, я стала прежде всего искать картину.
Если бы я могла, то закричала бы. Мои воспаленные глаза наполнились слезами. Картина стояла на своем месте, но она была совершенно уничтожена. Кто-то в безумной ярости искромсал ее острым ножом. Только глаза Ундины остались нетронутыми и печально взирали на меня.
Я стала барабанить кулаками в стену, пока все не сбежались в гостиную. Я слышала их недоуменные голоса, когда они шли по холлу. Но, войдя в комнату, они мгновенно замолкли.
– Господи! – ужаснулся Майкл.
Линк заботливо усадил меня на стул.
– Какой ужас! – вскричала Кэри. – Кто это мог сделать?
Ундина последней вошла в комнату и издала крик, на который была неспособна я. Она кричала так, как будто напали не на картину, а на нее.
– Мэгги, твоя картина! – рыдала она. – Твоя чудесная картина!
Мое пробуждение на следующее утро было ужасным. Я ощупала горло и застонала от боли и от мысли о том, что произошло прошлой ночью.
Я попыталась вспомнить, что чувствовала, когда сидела в гостиной и все стояли вокруг меня. Кто-то из них настолько меня ненавидит, что уничтожил то, что было мне так дорого! В воскресенье должен приехать Эван, но теперь у меня не было картины, которую я могла бы ему показать. Больше всего мне хотелось забиться под одеяло и оставаться там, пока шериф Фрэйм не разрешит мне уехать.
Бессмысленное уничтожение моей картины было более ужасным ударом для меня и пугало даже больше, чем смерть миссис Бенсон и покушение на мою жизнь.