Тайна Воланда (фрагмент)
Шрифт:
Мысль Бартини ясна: в массе людей есть индивиды, представляющие особый интерес - "непонятые гении". Выявлять их следует с помощью специальных тестов. И вот что любопытно: всего через год после московского конгресса историков науки И.Чутко напечатал статью о "невидимом самолете" и о его конструкторе Дунаеве. "Дунаев - это Бартини", - признался Игорь Эммануилович. Может быть, барон вел собственный поиск, и настоящей целью статьи было массовое тестирование читателей?
"Соберите сведения о всей моей жизни. Извлеките из этого урок". Эти слова Бартини написал в своем завещании. К кому он обращается? Какой урок может преподать его биография?
На первый взгляд судьба
Один из немногих людей, знавших Бартини еще до войны, вспоминал: "Постройка "Сталь-7" продвигалась медленно. После ареста главного конструктора нас без конца таскали к следователю: срыв всех сроков единственная правда из всего, что "вешали" на Роберта. Что скрывать: в тридцать седьмом году были дни, недели и месяцы даже, когда он необъяснимо охладевал к "семерке". "Выпрягался"... Одно время пропадал у ракетчиков, потом что-то считал и не подходил к телефону. Куда-то уезжал - всегда неожиданно и надолго. Однажды ночью мне пришлось разыскивать Бартини: его срочно вызывали в главк. Нашел... в обсерватории! В другой раз мы шли пешком через центр, и Роберт еле успевал раскланиваться со знакомыми: "писатель...", "академик такой-то...", "художник...".
(Странно: этот человек ничего существенного не рассказал, но несколько раз просил не называть свою фамилию!)
В 50-60-е годы "красного барона" видели в приемной Хрущева и за кулисами МХАТа, на "оттепельных" выставках, в лабораториях и на полигонах. Его идеи шокировали физиков-теоретиков. Ходили слухи о том, что Бартини каким-то образом причастен к космическим делам, к строительству научного центра в Дубне и новосибирского Академгородка. А его участие в создании Баксанской нейтринной обсерватории подтверждают некоторые документы, хранящиеся в архиве Главштаба ВМФ.
"Он был безмерно богат идеями и щедро их раздавал", - писал О.Антонов в предисловии к документальной повести "Красные самолеты". Бартини знал семь языков, еще на двух свободно читал, прекрасно рисовал, играл на фортепьяно писал стихи и держал в памяти чудовищное множество вещей, порой весьма экзотических. Кажется, не существовало в мире такого вопроса, по которому у него не было бы веского мнения. И что-то неуловимо сдвигалось в жизни - там, где проходил этот красиво стареющий патриций. Барона всегда окружала аура тайны, - она волновала его романтичных коллег, внештатных сотрудников компетентных органов и даже писателей мемуаров - народ крепкий и бывалый. Попав в гравитационное поле Бартини, мемуаристы вдруг обнаруживали, что пишут не про себя, а про свои встречи с Робертом Людвиговичем.
Но маска ученого-чудака, бескорыстного сеятеля идей не всем отводила глаза. Некоторые задумывались. Это заставляло барона импровизировать. После выхода книги "Красных самолетов" ее автору довелось испытать немало неприятных минут: люди, хорошо знавшие конструктора, утверждали, что все было совсем не так, Чутко недопонял, исказил... Но как было на самом деле, - об этом все рассказывали по-разному. В шараге, например, барон говорил о побеге из итальянской тюрьмы. ("Муссолини дал мне двадцать лет, а Сталин только десять!") Но в лубянском "Деле" это приключение отсутствует. Такого эпизода нет в книге Чутко и в автобиографиях, писавшихся для первых отделов. Несколько разнятся версии о том, как Бартини добирался до СССР: в трюме германского парохода или на палубе, с документами своего русского друга Бориса Иофана. Слышали и про подводную лодку, всплывшую ночью у румынского берега. Неизвестно также, где жил Бартини по приезде в Москву: одним он рассказывал про общежитие Коминтерна на Тверской (бывшая гостиница "Париж"), другим - про "реввоенсоветовское" общежитие в Мерзляковском переулке. А мог ли Бартини, занимавший на флоте инженерные должности, быть комбригом? В "Красных самолетах" это звание упоминается раз десять. Но Бартини ушел в запас в тридцатом году, а воинские звания ввели в тридцать пятом. До того звание определяла должность: комбриг - командир бригады.
Зачем нужна была эта путаница?
Над биографией Бартини долгое время работал бывший военпред В.Ключенков. Он слышал рассказы барона о своем детстве, отрочестве и юности, но позднее не смог найти в архивах никаких документальных подтверждений. Еще один биограф-доброволец - В.Казневский - сообщил нам, что Бартини родился не в 1897-м, а на год раньше. Ему рассказал об этом сам Роберт Людвигович. Можно понять причины, заставляющие человека сменить фамилию и национальность, но зачем скрывать возраст? Наша догадка может показаться странной: тем, кого он опасался, были известны лишь время и место его появления на свет. Это косвенно подтверждает И.Чутко:
"В ЦКБ Бартини пытались заставить работать над машиной "103" Туполева - будущий пикирующий бомбардировщик ТУ-2. Туполев сказал:
– Роберт, давай сделаем им "сто третью" - и нас освободят.
– Нет, у меня есть своя, пусть дают под нее КБ!
И не работал, пока ему не дали КБ. Но в итоге туполевцев освободили, а Бартини отсидел все десять лет".
Берия обещал твердо: сделаете пикировщик - отпустим. Тем не менее Бартини отказывается присоединиться к туполевцам, требует особых условий, ведет себя дерзко и вызывающе. О странном поведении барона вспоминает в своих мемуарах авиаконструктор Л.Кербер. Он пишет, что в болшевской шараге Бартини громко возмущался произволом чекистов. Однажды он при всех подошел к Берии и заявил, что ни в чем не виноват и сидит зря. Неудивительно, что из всех главных и ведущих конструкторов Бартини был освобожден в последнюю очередь - всего за год до окончания срока.
Между "сигналом", поступившим в органы на Бартини и его арестом прошло всего около двух недель. Но из протоколов первых допросов видно, что следователь знал абсолютно все: кто, где и когда завербовал Бартини для работы в СССР. Арестованному оставалось только подтвердить, - что он вскоре и сделал, заодно признавшись в подготовке поджога авиазавода № 240. И еще: до ареста и после освобождения Бартини примерно одинаково рассказывал об отплытии из Владивостока в 1920 году. Вместе с другими военнопленными из Австро-Венгрии он сел на пароход, который должен был доставить их в Европу. В Шанхае барону и его венгерскому другу Ласло Кеменю пришлось сойти на берег: их хотели выбросить за борт как сочувствующих большевизму. Так написано и в "Красных самолетах". А на Лубянке Бартини излагал эту историю несколько иначе: расправа грозила ему со стороны венгров-большевиков!
В середине 50-х годов Бартини реабилитировали. Но при этом было точно установлено, что советские разведорганы никогда не привлекали его к своим акциям. В архивах ГРУ и ПГУ КГБ нет сведений о генуэзской операции 1922 года, в ходе которой "красный барон" познакомился с князем Феликсом Юсуповым и через него внедрился в группу Бориса Савинкова. Савинкова в Италии вообще не было, а монархист Юсупов, женатый на племяннице Николая II, вряд ли мог сотрудничать с бывшим эсеровским террористом.