Тайна высокого дома
Шрифт:
— И ты думаешь, что он меня примет?
— Повторяю вам, что он с восторгом откроет вам свои объятия и благословит вас… и день, когда вы вернетесь… Он выгнал вас под влиянием вспышки своего необузданного характера… и столько лет страдает из-за этого… Простите ему. Он ведь молился на вас, он думал, что любовь к вам умерла, а она никогда не покидала его сердце. Разве может в сердце отца погаснуть любовь к его детищу? Никогда!
Марья Петровна тихо заплакала.
— Егор, я — это было давно — поклялась никогда не возвращаться
— Аминь! — торжественно сказал старик.
— Но сегодня я еще не хочу войти в дом моего отца… Только в тот день, когда там меня встретит мой сын, я войду в этот дом: Борис и Иннокентий Антипович должны встретить меня на пороге дома моего отца… До тех же пор никто не должен знать, что я еще жива… Днем я буду по-прежнему скрываться в лесу, а ночью мы будем встречаться с тобой, Егор, и говорить о наших любимцах… Дня через три-четыре, Гладких уже может быть здесь с моим сыном!.. Время промчится незаметно…
— Нет, нет! — сказал он настойчиво. — Вы не можете, вы не должны долее оставаться без крова… Я это не могу допустить… Пойдемте, по крайней мере, со мной в сторожку, в ней две комнаты, вы можете устроиться в одной из них…
— Хорошо, я послушаюсь тебя, хотя в эти последние два года я привыкла летом скитаться по лесу.
— Несчастная!.. Чем же вы питались в лесу?
— Тем же, чем и ты… Я собирала милостыню по зимам и делала запасы… у меня и теперь есть много корок хлеба…
— Ужасно, ужасно! — бормотал Егор. — И это в двух шагах от родительского дома, который всегда — полная чаша! — громко воскликнул он.
Она глубоко вздохнула.
«Бедная, бедная!» — проговорил он про себя.
— Вернемся снова к моему сыну… — начала она. — Что из него вышло?.. Он служит?
— Он инженер, приехал сюда вместе с другими строить железную дорогу… Судьба привела его на родину его матери.
Он рассказал ей в подробности все, что слышал от Бориса Ивановича.
Один, рассказывая, а другая, внимательно слушая, не проронив слова, они не заметили, как дошли до сторожки. Егор Никифоров отворил дверь и они вошли.
Он высек огонь, зажег сальную свечу и провел Марью Петровну в следующую комнату, если этим именем можно назвать разделенную на две каморки ветхую избушку.
— Здесь вы в безопасности, — сказал он.
— Мне бы хотелось еще сегодня узнать, как и где провели вы эти долгие годы?.. Но вы утомлены, лучше завтра…
— Завтра ты все узнаешь, — сказала Марья Петровна.
Она
Сколько времени она молилась — она не могла дать себе отчета.
Когда она встала с колен, в соседней комнате было темно и оттуда слышался храп крепко спавшего Егора. Видимо, перенесенные им волнения утомили его, и он заснул богатырским сном.
На дворе стояла уже глубокая ночь.
Марья Петровна, однако, было не до сна. Ей захотелось подышать воздухом, к которому она так привыкла; она подняла подъемное окно сторожки и, высунувшись в него, отдалась сладостным мечтам о недалекой встрече с сыном, которого она считала потеряным для себя навсегда.
Кругом стояла невозмутимая тишина.
Вдруг вдали послышался какой-то шорох. Марье Петровне стала прислушиваться привычным чутким ухом. Послышался шум шагов.
«Кто мог идти теперь? В такой час? Уж не мой ли это дядюшка с братцем?» — мелькнуло в ее голове.
Две темные фигуры, действительно, зашли за угол сторожки и стали о чем-то шептаться, не подозревая, что в заброшенной нежилой сторожке кто-нибудь есть. Марья Петровна стала вслушиваться в их беседу.
«Наверное, они замышляют какое-нибудь преступление!» — решила она.
Ей послышался женский голос. Она недоумевала.
Стоявшие говорили так тихо, что она не могла разобрать слов. Осторожно опустив окно, она так же тихо отворила дверь, выскользнула из сторожки и ничком в густой траве, между росшими кустарниками, поползла к стоявшим за углом.
Она подползла к ним совсем близко. Она ошиблась только на половину. Один из говоривших был действительно Семен Семенович Толстых, другая же его наперсница, прачка Софья.
— Нечего болтать вздор, расскажи лучше, нет ли чего нового? — говорил Семен Семенович.
— Вчера Иннокентий Антипович был вместе с нищим Иваном в комнате барышни Татьяны Петровны, сидели там очень долго, и барышня к вечеру точно переродилась, веселая такая… — отвечала Софья.
— Черт возьми! Что бы это значило? Надо наблюдать за этим старым бродягою.
— А сегодня утром Иннокентий Антипович уехал в К. Петр Иннокентьевич провожали их, тоже такие веселые, и из окна им закричали: «Возвращайся скорей и привези ко мне моего сына!»
— Сына?.. — воскликнул Семен Семенович.
— Да… так и сказал… сына…
— А, теперь я все понимаю… — злобно прохрипел Семен Семенович… — Татьяна в счастьи… Гладких уехал в К. Это за этим инженеришкой… Для меня все ясно…
— Что?!! — спросила Софья, испуганная злобным тоном его голоса.
— Хорошо же, хорошо… — хрипел Семен Семенович, даже не слыхав ее вопроса. — Я поздравлю сам красавицу-невесту…
Софья глядела на него во все глаза, ничего не понимая.
XVI
НОВЫЙ ЗАМЫСЕЛ