Тайна XV
Шрифт:
С лихорадочной поспешностью адмирал вынул из портфеля карту, покрытую знаками, служившую ему ключом, и быстро разобрал телеграмму, к немалому изумлению губернатора, ничего не знавшего об исчезновении трех пассажиров дирижабля. Текст телеграммы был следующий:
«Сэнт-Клер адмиралу Сизэра.
Спасен. Нахожусь в Пальме, Балеары. Ждите Браззавиль. Не возвращайтесь ни под каким предлогом. Вас окружает смерть, будьте всегда вооружены. Приготовьте экспедицию, аэропланы. Главное не принимайте никого в группу. Были выданы Бастьеном, но Бастьен выдал все мне. Он умер. Если
— Прочтите еще раз! Еще раз! — сказал задыхаясь Дамприх.
Двадцать раз прочитали эту счастливую весть, среди криков восторга, который возрастал с каждым разом.
Наконец адмирал сложил бумагу, положил ее в карман и смеясь сказал:
— Успокойтесь, дети мои, успокойтесь! Мы теперь знаем уж это наизусть.
Губернатор все еще ничего не понимал.
Адмирал изложил ему весь ход событий и, еще раз тщательно разобрав телеграмму, пришел к заключению, что необходимо ждать и готовиться к экспедиции…
— Прежде чем заняться организацией похода, — сказал наконец адмирал, обращаясь к губернатору, — потрудитесь приказать принести наш багаж сюда, чтобы мы могли привести себя в надлежащей порядок после путешествия.
Губернатор вышел, но тотчас же возвратился, держа в руке белый конверт.
— Господин министр, — сказал он, — вот это передали сейчас вестовому.
Внимание всех снова было возбуждено. Адмирал схватил конверт, который дал ему губернатор. Он разорвал конверт и вытащил белый листок бумаги, сложенный вдвое… Он развернул бумагу и радостный крик вырвался из его груди, а волна крови залила лицо.
— Ксаверия!..
И держа листок в своих дрожащих руках, он прочел его громко, среди всеобщего изумления, к которому примешивалось сначала некоторое недоверие:
«Отец! Ивонна и я на планете Марс, жертвами самых невероятных событий. Тринадцать девушек так же как и мы в плену. Я не сошла с ума. Я пишу тебе свободно и с возможным хладнокровием. Не сомневайтесь и освободите нас; мы на планете Марс. Твои дочери, полные отчаяния, призывают тебя. Ксаверия».
— Это несомненно ее почерк, — пробормотал адмирал, — это она… я ее узнаю… Друзья мои, не сошел ли я с ума. Слышали вы то, что я сейчас прочел?
И глаза его безумно смотрели на окружающих.
Дамприх схватил его за руку.
— Адмирал, будьте хладнокровны!
И бросив взгляд на необыкновенный лист бумаги, мичман воскликнул:
— Адмирал, это еще не все… Там еще три строчки, другим почерком…
При этих словах адмирал пришел в себя и спокойным голосом прочел:
«Изменяя клятве XV-ти, но послушный просьбе m-elle Ксаверии, подтверждаю подлинность вышеизложенных известий. Коинос. Предводитель XV-ти».
Наступила минута молчания. Молчание ужаса, во время которого в мозгу загорались безумные мысли… Удрученный адмирал сидел в кресле, смотря на страшную бумагу вышедшими из орбит и полными слез глазами… Дамприх яростно ходил из угла в угол.
Вдруг он остановился и хриплым голосом сказал:
— Адмирал, надо телефонировать Сэнт-Клеру… Он столько знает! Он будет действовать.
Г. Сизэра вздохнул и махнул рукой.
Тогда Дамприх почти вырвал из его рук радиотелеграмму Сэнт-Клера и записку Коиноса и выбежав из губернаторского дворца, бросился к станции радиотелеграфа и телефона.
В то же время какой-то человек удалялся быстрыми шагами от последних домов Браззавиля… Он шел около часу по дороге, проложенной через поля. Придя на опушку небольшого леса, он остановился, вынул из мешка, находившегося за его плечами, две большие ракеты; к каждой из них приделал две длинные палочки, которые вырезал из соседнего кустарника. Потом он зажег фитили и ракеты исчезли со свистом в тучках, заволакивавших в тот день почти все небо.
Десять минут спустя, аэроплан, похожий на большую белую птицу, описывая спираль, спустился тихо на покрытый травой холмик, в двадцати шагах от пустившего ракеты.
Человек соскочил с сидения аэроплана и, кланяясь, сказал:
— Предводитель, вы довольны?
— Да, Альфа, я доволен! Мы можем отправиться на радиомоторный пункт и вернуться на Марс. Сэнт-Клер умер, Бастьен тоже. Я знаю, что адмирал не подозревает о существовании нашей африканской станции… Никогда экспедиционный отряд не доберется до радиомоторного поста… или если доберется, то слишком поздно: он найдет там только развалины. Вперед! Учитель будет доволен!
— Учитель силен! — сказал Альфа, кланяясь снова.
Тотчас же аэроплан поднялся и исчез в облаках, унося на радиомоторную станцию XV-ти торжествующего похитителя Ксаверии Сизэра.
IV
Одиссея Сэнт-Клера
Когда Сэнт-Клер почувствовал себя брошенным на палубу, он не потерял своего обычного хладнокровия. Он сохранил самообладание даже тогда, когда почувствовал, что Коинос перебрасывает его через борт.
— Я погиб! — произнеслось у него в уме.
Он закричал, но крик его был заглушен полою шубы. Сердце его страшно сжалось… Он падал… Но луч надежды промелькнул в его уме: шуба, он отдавал себе в этом отчет, вздымаясь от ветра, образовала парашют… Падать не было страшно, это был быстрый, но не смертельный спуск. Вдруг он услышал громкий крик; что-то ударило его по ногам и он перевернулся… В ту же минуту он погрузился в воду, ногами вперед, так счастливо, что не почувствовал сотрясения… А шуба задерживала его, так что он не погрузился на большую глубину…
Ясно владея своим умом и членами, он сделал необходимые движения и менее чем через минуту вынырнул на поверхность моря…
И перед ним появилось другое тело, другой человек.
Ночь была самая темная, но для глаз Сэнт-Клера Никталопа мрак не существовал. Он увидел человека и узнал его.
— Бастьен! — закричал он.
Три взмаха руками и он достиг Бастьена в тот миг, когда тот погружался снова в воду. Сэнт-Клер схватил его левой рукой и стал плыть правой.
В темном небе уже не было видно Жиронды, но на бурном море заблестели огни парохода и так близко, что Никталоп слышал плеск волн, рассекаемых винтом.