Шрифт:
Глава 1
Седой джентльмен и девушка подошли к третьему вагону…
— В Лондоне живет мой хороший друг. Если вам когда-нибудь потребуется помощь, обратитесь к нему. Надеюсь, что он сейчас в городе, хотя я уже несколько месяцев не получал от него известий…
Пенелопа Питт вытерла глаза грязноватой тряпочкой, которая совсем недавно была изящным дамским платком, и попыталась улыбнуться.
— Я ненавижу Эдмонтон, — сказала она, — и рада, что могу уехать отсюда. Здесь, кроме вас, нет никого, кто интересовался бы мною… Вряд ли я
— У вас билет до Торонто, — заметил ее пожилой собеседник. — Вокруг него много маленьких городков, в которых вы могли бы попытать счастья. К примеру, Кутней… Берите скорее письмо!
Раздался сигнал к отправлению поезда.
— Его зовут Оксфорд. Джеймс Оксфорд… Мы вместе учились в школе… Как только устроитесь, напишите мне!
Пенелопа успела на прощание послать воздушный поцелуй седому человеку, оставшемуся на перроне. Грохот колес заглушил ее рыдания, которые она пыталась подавить…
Овладев собой, Пенелопа заняла свое место. Сидевшая напротив дама рассматривала ее спокойно, но без назойливости. Пенелопа заметила ее еще при посадке. Даже судья Геррон, провожавший ее на вокзал, обратил внимание на элегантность и аристократическую осанку этой женщины.
— Вы далеко едете?
Голос незнакомки был мягок и мелодичен. Говорила она немного растягивая слова, и Пенелопа заподозрила в ней англичанку.
— В Торонто… В общем… Я еще окончательно не решила… Да, я еду в Торонто.
— Вам тоже не нравится Эдмонтон? Терпеть не могу этот городок. Там все так примитивно и во всех домах пахнет сырой древесиной. А гостиницы? Такие цены и никакого комфорта!
Вообще-то Пенелопа не ненавидела Эдмонтон. Более того — она любила этот город. Хотя родилась она в Англии, он был ее настоящей родиной. В этом городе ей было знакомо — каждый дом, камень или деревце. И теперь, когда грохочущий экспресс уносил ее из этих мест, она чувствовала, как они становятся ей все дороже и роднее.
Пенелопа даже была готова примириться с сомнительным положением секретарши у пожилого торговца, который по уши влюбился в нее и готов был бросить семью и бежать с ней из города. Но его жена обнаружила на письменном столе прощальное письмо. Торговец был настолько уверен в согласии Пенелопы, что поспешил составить подробное послание для своей семьи. Пенелопа и до этого с трудом терпела то внимание, которое уделял ей шеф, теперь ей пришлось выдержать бурное негодование его жены. Даже сейчас, вспоминая весь этот поток оскорблений и ругани, которые обрушила на ее голову рассвирепевшая дама, она ужасалась пережитому.
— Могу вам признаться, что я отнюдь не ненавижу Эдмонтон, — ответила Пенелопа. — Городок мне весьма мил, и все же я рада, что уезжаю…
— Вы хотите попасть в Англию?
— Это моя давняя мечта, — губы Пенелопы дрогнули. — Но с таким же успехом я могла бы планировать полет на Луну…
Незнакомка нахмурилась.
— Куда? — переспросила она.
— На Луну, — повторила девушка.
Соседка по купе кивнула головой. Она была очень хороша. Ее большие карие глаза были такого оттенка, что казались почти черными. На вид ей было под тридцать, хотя, возможно, она была моложе. Но в этих правильных чертах лица было нечто, что не понравилось Пенелопе — тонкая линия рта с еще более тонкой линией крепко сжатых губ.
Пенелопа тоже была красива, но красота ее была несколько иного рода. У нее было открытое, приветливое и очень подвижное лицо — настоящее дитя прерий, загоревшее под ярким солнцем. Рядом с ней ее соседка казалась фарфоровой статуэткой.
У Пенелопы была верхняя койка. Готовясь ко сну, она некоторое время обдумывала, кто могла бы быть эта дама, но потом ее мысли перешли в другое русло.
Ритмичное громыхание и раскачивание вагона произвело на Пенелопу противоположное обычному воздействие и разогнало сон. Она лежала, глядя в потолок и раздумывала о своей плачевной судьбе, а заодно — о соседке, спавшей на нижней полке. До ее слуха донесся храп из соседнего купе, и тогда она стала думать о машинисте, который сейчас не спал и вел локомотив. Пенелопа незаметно задремала, но вскоре проснулась. Открыв глаза, она увидела перед собой бледное лицо своей спутницы.
— Что случилось? Вы заболели? — встревожилась Пенелопа.
Незнакомка ничего не ответила. Она стояла у окна, крепко вцепившись руками в полку.
Пенелопа уже собиралась спуститься вниз, когда услышала шепот:
— А что если он не умрет? Ты подумал об этом, Артур? Что, если он не умрет или Уиплоу не станет молчать?
Соседка спала и в то же время бодрствовала.
Пенелопа помогла ей снова опуститься на полку, и через несколько минут незнакомка снова погрузилась в сон.
Девушка поправила ей подушку и в этот момент из-под нее выскользнул на пол бумажник. Пенелопа подняла его и увидела в нем фотографию красивого молодого человека. Очевидно это и был Артур…
— Я разговаривала во сне? Как странно! И что же я сказала?
Разговор происходил за завтраком в вагоне-ресторане.
— Ничего особенного. Увидев вас стоящей у окна, я так испугалась, что даже не прислушалась к вашим словам. Вы говорила а ком-то, кто должен умереть, и при этом упомянули имя… кажется, Уиплоу.
Незнакомка бросила на Пенелопу острый взгляд.
— Это имя мне совершенно неизвестно. Но со мной и раньше бывали подобные случаи. Должно быть я несколько переутомилась. Артур? Это имя легко объяснимо. Так зовут моего мужа. А я — миссис Дорбан — Цинтия Дорбан. Разве я вам вчера не представилась?
Миссис Дорбан не собиралась дальше развивать эту тему. Она сообщила Пенелопе о том, что после двухдневного посещения Торонто собирается в Квебек. А Пенелопа, в свою очередь, рассказала о себе, не вдаваясь, естественно, в особые подробности. Ни при каких обстоятельствах она не собиралась упоминать о своем приключении с торговцем…
Миссис Дорбан внимательно выслушала ее.
— Так вы еще без места? И у вас нет друзей в восточной части Канады? Но вы упоминали о каком-то пожилом господине в Лондоне? Может быть вы хотите туда поехать?