Тайна задернутого портрета
Шрифт:
— На помощь!. Помогите! — закричал он, но никто не явился на его зов. Сидней бросился вон из комнаты и вдруг услышал грохот мушкетных выстрелов, крики и стоны — в Мируте началось восстание индийцев, а вместе с ним — нещадное избиение европейцев. Эта бойня не миновала и тех, кого
Пока я слушал рассказ своего друга Сиднея, часы на камине пробили девять, и он слабым голосом проговорил:
— В этот самый час, ровно двенадцать месяцев назад, мой мальчик и его мать были убиты. И произошло это в тот самый миг, когда умерла Констанция.
Только он произнёс эти слова, как в углу комнаты возникло странное белое сияние, и посреди него постепенно сделались ясно различимы две фигуры — маленький мальчик с золотыми кудрями и женщина, обнимавшая его левой рукой — красавица с точёными чертами лица, пышными волнистыми тёмными волосами, невысоким лбом, полными нежными губами, крупным подбородком и классическим бюстом — точь-в-точь женщина с портрета, задёрнутого покрывалом. Но только она, по всем признакам, была живой: грудь её вздымалась, движимая дыханием, во взгляде светилась небесная радость, и она улыбалась самой восхитительной и счастливой улыбкой. Вместо амазонки на ней было некое свободное белое одеяние, не поддающееся описанию. Лицо её излучало какой-то нездешний свет — преображение неземного восторга и великой любви.
— Констанция… Констанция и мой мальчик! — вскричал Сидней, но крик этот тут же перерос в его предсмертный вопль — и в ту же секунду белый свет и видение, с которого мы не сводили глаз, исчезли без следа!
Видение потрясло меня, сердце у меня бешено, до боли, забилось. Сознания я, правда, не потерял, но всё же прежде, чем я заметил, что включён свет и что на крик моего друга в смятении сбежались слуги, прошло какое-то время. Они тщетно пытались привести Сиднея в чувство после случившегося с ним удара. Но он в себя так и не пришёл. Тяжёлое, хриплое дыхание его постепенно слабело и, в конце концов, затихло вовсе. Пришедший врач уже не застал его в живых.
Согласно медицинскому заключению, смерть Сиднея столь же внезапная, как и смерть Констанции в ту полную событиями ночь, вызвана апоплексическим ударом. Но мне известно ещё и иное. С той поры последствия ранения на мою нервную систему почти изгладились, но я вынужден всё же согласиться с избитой фразой Гамлета: «есть многое на небе и земле, что и не снилось нашей школьной премудрости».
1895 г.
2
Отсканировано: Дойл А. К. Собрание сочинений. Роман о спиритизме длиною в жизнь. Мистические рассказы. Паразит. Новое откровение. Записки о спиритизме. — М.: Наташа, 1995.
– 544 с.