Тайна замка Роборэй. Викт?р из спецбригады
Шрифт:
– Что? Что он взял?
– Серьги.
– Сапфировые? Два сапфира?
– Да, мадам, два сапфира.
Графиня порывисто вскочила и бросилась к дверям. За ней граф и Рауль Дювернуа. И Доротея расслышала, как граф сказал на ходу Раулю:
– Если только это правда, дело становится более чем странным.
– Да, более чем странным, – повторил Эстрейхер.
Он тоже бросился к дверям и вернулся обратно, видимо, желая поговорить с Доротеей.
Доротея сняла платок и щурилась от яркого света. Бородатый пристально смотрел ей в глаза. Она тоже глянула на него смело и пристально.
Эстрейхер постоял мгновение, снова направился к выходу, потом раздумал, остановился, погладил бороду. Насмешливая улыбка поползла по его губам.
Доротея не любила оставаться в долгу и тоже усмехнулась.
– Чего вы смеетесь? – спросил Эстрейхер.
– Смеюсь потому, что вы улыбаетесь. Но я не знаю, что вас так смешит?
– Я нахожу вашу выдумку необычайно остроумной.
– Мою выдумку?
– Ну да: сделать из двух человек одного, соединив того, кто рыл яму, с тем, кто забрался в замок и украл серьги.
– То есть?
– Ах, вам угодно знать все подробности. Извольте. Вы очень остроумно заметаете следы кражи, которую совершил господин Кантэн.
– Господин Кантэн на глазах и при участии господина Эстрейхера, – быстро подхватила Доротея.
Эстрейхера передернуло. Он решил играть в открытую и заговорил без обиняков:
– Допустим… Ни вы, ни я не принадлежим к тем людям, которые имеют глаза для того, чтобы ничего не видеть. Если сегодня ночью я видел субъекта, спускавшегося по стене замка, так вы видели…
– Человека, который копался в яме и получил камнем по черепу.
– Прекрасно. Но, повторяю, это очень остроумно отождествлять этих лиц. Очень остроумно, но и очень опасно.
– Опасно! Почему же?
– Да потому, что всякая атака отбивается контратакой.
– Я еще не атаковала. Я только хотела предупредить, что приготовилась ко всяким случайностям.
– Даже к тому, чтобы приписать мне кражу этих серег?
– Возможно.
– О, если так, я поспешу доказать, что серьги в ваших руках.
– Пожалуйста.
Эстрейхер направился к дверям, но на пороге остановился и сказал:
– Итак, война. Я только не понимаю, в чем дело. Вы меня совершенно не знаете.
– Достаточно знаю, чтобы понять, с кем имею дело.
– Я Максим Эстрейхер, дворянин.
– Не спорю. Но этого мало. Тайком от ваших родственников вы занимаетесь раскопками, ищете то, на что не имеете никакого права. И думаете, что вам удастся присвоить находку.
– Уж вас это не касается.
– Нет, касается.
– Почему? Разве это затрагивает ваши интересы?
– Скоро узнаете.
Едва сдерживаясь, чтобы не выругаться, Эстрейхер холодно ответил:
– Тем хуже для вас и вашего Кантэна. – И вышел из комнаты.
Странное дело, во время этой словесной дуэли Доротея оставалась совершенно спокойной. Но как только за Эстрейхером захлопнулась дверь, порыв задорного ребячливого веселья сорвал ее с места. Она показала ему нос, перевернулась на каблуке, подпрыгнула, потом весело схватила флакон нюхательной соли, забытый графиней на столе, и подбежала к Кантэну. Кантэн сидел в кресле, совершенно ошеломленный и уничтоженный.
– Ну-ка, милый, понюхай.
Тот потянул носом, чихнул и только охнул:
– Попались.
– Вот глупости! Почему попались?
– Он нас выдаст.
– Никогда. Он постарается навести на нас подозрение, но прямо выдать не посмеет. Ну а если и осмелится и расскажет, что видел тебя утром, так я тоже расскажу про него очень многое.
– И зачем ты заговорила про серьги?
– Сами узнали бы. Я нарочно сказала сама, чтобы отвлечь подозрение.
– И вышло как раз наоборот.
– Ну, ладно. Тогда я заявлю, что серьги украл бородач, а не мы.
– Для этого нужны доказательства.
– Я их найду.
– Не понимаю, за что ты его вдруг возненавидела?
Доротея пожала плечами.
– Дело не в ненависти. Просто надо его прихлопнуть. Это очень опасный тип. Ты знаешь, Кантэн, что я редко ошибаюсь в людях. Эстрейхер – негодяй, способный на все. Он подкапывается под семью Шаньи, и я хочу во что бы то ни стало им помочь.
Кантэн в свою очередь пожал плечами:
– Удивляюсь тебе, Доротея. Рассчитываешь, взвешиваешь, соображаешь. Можно подумать, что ты действуешь по какому-то плану.
– Вот плана-то как раз и нет. Я бью пока что наудачу. Определенная цель у меня действительно есть: я вижу, что четыре человека связаны какой-то тайной. Папа перед смертью повторял слово «Роборэй». Вот я и хочу узнать, не участвовал ли он в этой тайне, или не имел ли право участвовать в ней. Ясно, что они ищут сокровище и пока держатся друг за друга. Прямым путем мне не добиться ничего. Но я все-таки добьюсь. Слышишь, Кантэн, добьюсь во что бы то ни стало.
Доротея топнула ногой. В этом резком жесте и в тоне ее голоса было столько энергии и неожиданной решимости, что Кантэн вытаращил глаза. А маленькое шаловливое создание упрямо и настойчиво повторяло:
– Непременно добьюсь. Честное слово. Я рассказала им только часть того, что мне удалось пронюхать. Есть такая вещь, которая заставит их пойти на уступки.
– Какая?
– Потом расскажу.
Доротея внезапно умолкла и стала смотреть в окно, за которым резвились мальчики. Вдруг в коридоре раздались торопливые шаги. Из подъезда выскочил лакей, распахнул ворота – и в ворота въехали четыре ярмарочных фургона, в том числе и «Цирк Доротеи».