Тайна замка Вержи

Михалкова Елена Ивановна

Нет, рисунок – не плод творения безумца. И он сам не безумец, идущий по его стопам.

Венсан рассматривал стены до тех пор, пока не почувствовал, что в его тюрьме темнеет. Солнце заходило. В последней попытке ухватить хоть какую-нибудь подсказку он уставился на ту стену, где ему почудился хвост, и вдруг увидел то, что искал.

Именно в этом месте симметрия нарушалась. Элементы рисунка были разбросаны по камню произвольно. Потому-то он и напридумывал себе из них бог знает что.

Венсан поднялся и приблизился вплотную к стене. Свет таял на глазах. «Подожди, не уходи! –

взмолился лекарь. – Не оставляй меня в темноте!»

В эту минуту ветер разогнал тучи, стягивавшиеся вокруг заходящего солнца. Венсан не мог этого знать, но он увидел, что тусклый свет стал как будто чуть-чуть ярче. Этот последний солнечный всплеск позволил ему разглядеть, что несколько линий, собирающихся вместе, образуют подобие не то цветка с оборванными нижними лепестками, не то условной ладони.

Ни о чем не думая, Венсан приложил руку к рисунку и сильно надавил.

Камень под его пальцами со скрежетом ушел вглубь, открывая небольшое отверстие, походившее на замочную скважину. Венсан от неожиданности потерял равновесие и клюнул лбом стену.

Это несколько привело его в себя. «Во всяком случае, я не брежу», – подумал он, и просунув внутрь руку по локоть, нащупал длинный брус, который мог быть только… засовом!

– А-а-а-а!

С хриплым криком он толкнул его из последних сил, и засов поддался, с трудом поехал в сторону и уперся во что-то непреодолимое.

Но это уже не имело значения. Одна из трещин углубилась и разошлась, как расползаются льдины весной на реке, из нее осыпалась заметная даже в полумраке пыль. На месте линии появилась щель, и стало понятно, что Венсан стоит перед низкой дверью.

Не сразу, но ему удалось продавить ее вглубь. Каменная пластина сдвинулась, и открылась прореха, за которой он при последних отблесках разглядел начало бесконечного земляного лаза.

– Господи, – хрипло сказал Венсан, подняв глаза к потолку, – насколько было бы легче жить, если бы у тебя была логика!

Выдра, поймавшая в реке рыбину, застыла на песке, встревоженная незнакомым шорохом. Форель забилась в ее зубах, хвостом доставая до усатого звериного подбородка. Но выдра не трогалась с места. Ее зоркие маленькие глазки следили за тем, как на каменистом берегу, где в серых скальных завалах водились только ящерицы, происходит какое-то шевеление.

Один из валунов покачнулся, отвалился и с грохотом скатился вниз, подняв кучу брызг. Осторожная выдра тут же нырнула со своей добычей в воду и не видела, как из отверстия в скале выбрался, пошатываясь, человек, сполз следом за валуном и принялся жадно пить из реки, захлебываясь и кашляя.

Рассвет Венсан встретил, сидя возле остывающего костра под стенами замка Вержи.

Накануне вечером, выбравшись из подземной норы, он утолил жажду и упал без сил на берегу. Он лежал долго, глубоко вдыхая влажный речной воздух, бездумно глядя в темнеющее небо с серебряными брызгами звезд, и не заметил, как провалился в забытье.

Во сне к нему пришел святой Рохус, румяный и веселый, как пекарь на празднике, и сел рядом, поглаживая свою лысину.

– Почему ты не помог,

когда я предлагал свою жизнь в обмен на спасение? – спросил его Венсан. – Господу не нужны мои знания? Не нужны исцеленные?

– Не в этом дело, сын мой! – святой дружелюбно похлопал его по плечу. – Просто торг – это всегда дьявольские штучки. С кем бы ты ни торговался и о чем бы ни шла речь. Исключений не бывает.

Он подмигнул и исчез, а проснувшийся Венсан сделал то, чего не делал уже очень давно: встал на колени и прочитал вслух молитву. У святого Рохуса было лицо старого монаха, его наставника.

Да и лысина тоже.

До замка он добрался ближе к полуночи и еще издалека увидел огни под стеной. Первая мысль его была об осаде. Но, приглядевшись, лекарь понял, что воинственным неприятелем, напавшим на Вержи, тут и не пахнет.

Возле костров грелся народец самого низкого пошиба. Одни выпивали, другие уже валялись без чувств. Кое-где попадались монахи странствующего ордена – эти сидели особняком, плечом к плечу, будто готовясь сражаться. Бродяги, нищие, побирушки, калеки – не меньше двух сотен человек собралось под стенами.

У первого же костра Венсан выяснил, что происходит.

– Погребения ждем! – испитой старик, косматый, как лесовик, перекрестился и икнул. – Оставайся! От щедрот графа всем перепадет!

Лекарь поблагодарил за великодушное предложение. Он знал, что завтра люди будут драться за каждую брошенную монету, да и сейчас многие кидали враждебные взгляды на вновь прибывшего. На земле возле моста расположились крепкие мужички, ревниво оберегавшие свой участок от всех проходящих.

– Чего это они? – спросил Венсан у старика, глядя, как толстомордый здоровяк гонит прочь какого-то калеку.

– До утра придерживают, – охотно пояснил пьянчужка. – Продавать, значит, будут.

– Продавать? – изумился лекарь.

– А ты как думал! Там самые хлебные места.

Венсан понял. Процессия выйдет из ворот, и слуги станут разбрасывать монеты и раздавать еду. Больше всего достанется тем, кто будет стоять под мостом.

Старик поделился с ним похлебкой. Это было отвратительное на вкус варево, и после пары ложек Венсан заподозрил, что основой для бульона послужила какая-нибудь несчастная бродячая псина. Но привередничать ему не приходилось, и он снова рассыпался в благодарностях перед своим великодушным спутником.

– Брось, – махнул тот рукой. – Я же вижу, что и тебя жизнь наша поганая потрепала. Ничего, парень, держись ближе к Гвидо Трехпалому, и не пропадешь.

И он с гордостью поднял ладонь, из которой торчали три коротких обрубка.

У Венсана была целая ночь, чтобы обдумать, что он станет делать. К рассвету план сложился сам собой.

Пьер Рю, без сомнения, уверен, что докучливый лекарь нашел свою смерть в подземелье, куда он так хитро заманил его. Значит, Медведя можно застать врасплох. Пока будет идти церемония погребения, Венсан сольется с толпой, ждущей милостыни, а когда все закончится, постарается пробиться к графу. Вряд ли Пьер осмелится убить его на глазах десятков слуг и гостей.