Тайна замка Вержи
Шрифт:
…В стене был скрыт тайник, и когда Жан Лоран, отпихнув валявшуюся без сознания изуродованную мать швеи, вынул из него реликвию, он ощутил странное покалывание в кончиках пальцев. В камне, на первый взгляд, не было ничего особенного. Разве что красная прожилка, разбегавшаяся на несколько тонких ниточек… Ему показалось, что она движется. Это странное и явно обманчивое впечатление возникало лишь тогда, когда он отводил взгляд, но стоило ему вновь уставиться на камень, ручеек замирал неподвижно.
– Ты сказала, раз в двадцать лет?
Он
– Да, ваша светлость, – прошептала она. – В ночь новолуния, когда призрак луны возникает в небе.
…Мортемар сделал круг по пыточной комнате и обернулся к Николь:
– Видишь ли, малютка, она никак не могла знать про призрак луны, эта необразованная дура. Она повторяла то, чему ее научили. Раз в двадцать лет происходит схождение двух небесных тел, Кроноса и Марса, и когда оно совпадает с новолунием, камень обретает силу. Но для этого нужно еще одно условие: чтобы в эту ночь призрак луны, его пепельный отсвет, появился на небесах.
Я знал о том, что пепельная луна – это лишь мираж, отраженный свет, который небесные тела перебрасывают друг другу. Но меня учили лучшие астрономы, которых отыскала мать. А нищая швея услышала об этом от своей бабки, а та – от своего прадеда, а ему сказала ведунья, которая и одарила его камнем за некое благодеяние. Ты слушаешь меня, малютка?
– Да, – прошептала Николь.
– Камень в их семье переходил из поколения в поколение. Уверен, его наполнила силой длань куда более могущественная, чем ведуньина. Знаешь, для чего он был сотворен?
Николь не ответила.
– Я скажу тебе, чтобы ты поняла, что находилось в твоих руках. Чтобы наконец осознала, чего лишилась и чего могла лишить меня!
Николь казалось, что криком маркиза ее вот-вот расплющит о стену, точно порывом урагана. Матье испуганно втянул голову в плечи.
Но голос Мортемара внезапно понизился до шепота.
– Раз в двадцать лет, – очень медленно, тихо и торжественно начал он, – выпадает ночь, когда Кронос и Марс сливаются в одно, а луна перерождается, чтобы исчезнуть и появиться вновь, подобно фениксу. В эту ночь, единственную в двадцать лет, камень обретает могущество. На небе возникает призрак полной луны, пепельный, как сгустившийся дым, и если такое случается… Если такое случается… в этот миг… слово… обращенное к Камню… становится… истиной.
Последние слова он произнес одними губами.
– Этого не может быть! – прошептала Николь. – Невозможно.
Маркиз повредился в уме. Как она раньше не поняла, что имеет дело с помешанным…
В комнате раздался негромкий хлюпающий звук. Она не сразу поняла, что это смеется Жан Лоран.
– Мужа швеи раздавило деревом. А следующая ночь была той, когда случается схождение. Я убедился в этом, едва вернувшись домой, и двое астрономов подтвердили мою правоту. Глупая швея дождалась появления пепельной луны и выкрикнула камню свое ничтожное желание. Вернуть мужа, надо же! – он покачал головой. – Она могла просить могущество, славу, богатство, а выбрала кривобокого мужичонку, который все равно вскоре подох. Видит бог, эти люди не заслуживают ни
– Он вернулся… – ошеломленно пробормотала Николь.
– Да, вернулся. Не так, как оживают покойники, поднятые черным колдовством. Он снова стал таким, как прежде. Уж можешь мне поверить – как человеку, который его убил.
Маркиз обмяк. Казалось, рассказ отрезвил его, но и опустошил.
– Камень у меня, и я получу то, к чему давно шел, – спокойно сказал он. – К чему мы шли! Верно, Гуго?
– Да, ваша светлость, – согласился граф.
– Мне даже немного жаль, бедная дурочка, что тебе не суждено увидеть мига моего величия. Впрочем, ты все равно не сумела бы его оценить. Щепка, попавшая в спицы колеса, – что тебе с того, куда несется колесница…
Маркиз снисходительно улыбнулся. Теперь он мог позволить себе и жалость, и снисходительность. Бешенство и злоба – удел проигравших.
Николь посмотрела на него. Затем на бесстрастного Гуго де Вержи.
– И когда же… – она сглотнула, – когда будет следующее схождение?
Мортемар подался к ней, и тяжелое жаркое дыхание овеяло ее висок.
– Завтра.
Девочка долго молчала. Жан Лоран ждал, что она скажет, пока граф де Вержи, поднявшись, не позвал:
– Боюсь, ваша светлость, нам пора.
– Ты прав. – Маркиз перехватил удобнее кинжал с сапфировой рукояткой.
Но Гуго отрицательно качнул головой.
– Простите, ваша светлость, я вынужден просить вас не делать этого. Слишком многие видели, как Птичку схватили. Казнь должна быть публичной. Люди жаждут возмездия за смерть Элен и Алисы. А их страх перед гибелью ведьмы можно успокоить лишь жертвой.
– Так ты хочешь… – нахмурился Мортемар.
– …повесить ее завтра на рассвете. Моя жена и дочь будут отомщены еще до того, как их тела лягут в землю.
– Что ж, справедливо, – признал Жан Лоран и потрепал Николь по щеке. – Мне жаль, что ты умрешь не от моей руки. Но твоя смерть от повешения будет куда мучительнее, и зелье твоей матери вряд ли поможет.
Девочка вскинула на него темные глаза.
– А что вы сделали с той женщиной?
– С какой?
– Со швеей.
Маркиз удивленно пожал плечами:
– Заколол, разумеется.
Он сделал шаг в сторону и добавил, не оборачиваясь:
– Как и всех, что стали свидетелями ее откровения. В конце концов, кому нужны никудышные слуги, которые чересчур много слышали. Верно?
С этими словами он склонился над съежившимся Матье, схватил его за волосы и небрежно чиркнул кинжалом по горлу юноши от уха до уха.
…Когда маркиз и Гуго де Вержи вышли в коридор, Жан Лоран наклонился к графу и доверительно заметил:
– А ведь Дидье был прав, мой друг. Она действительно кричит очень громко.
К концу второго дня Венсан приступил к торгу с господом. Он решил обращаться сразу к самым высшим силам, миновав промежуточную ступень в лице святого Рохуса. В конце концов, терпение святого не безгранично, а напрямик к богу лекарь взывал всего один раз, да и то довольно давно и безрезультатно.