Тайна затворника Камподиоса
Шрифт:
– Вот! – вдруг вырвалось у него.
Он обнаружил два тончайших древесных шва толщиной с паутинку. Вот там, наверное, прячется потайной ящик. Он нажимал пальцами вдоль и поперек этих паутинок, пытался, прижав пальцы к дереву, тихонько потянуть планку на себя. Вдруг послышался очень тихий, царапающий слух звук, и часть деревянной окантовки отползла в сторону. В небольшом ящике Мартинес увидел вышитый матерчатый кошель, туго-туго набитый. Он достал его и взвесил на ладони. Глаз его засверкал: в кошеле монеты – их там несколько десятков. Какое будущее открывается перед ним! Он быстро задвинул ящик на место и прикрыл его планкой, вернув ее на место тем же движением, что и сдвинул.
А теперь пора убираться отсюда, да поскорее!
Мартинес, крепко прижимая кошелек к груди, быстрыми шагами пересек внутренний дворик перед зданием в мавританском стиле. Вот и ворота. Он оглянулся, но никто его не преследовал. Он осторожно толкнул от себя ворота – и нос к носу столкнулся с Эльвирой.
Хозяйка борделя недовольно наморщила лоб.
– Я ведь сказала, что хочу обсудить с тобой одну важную вещь. Почему это ты взял и ушел?
– Важную вещь? – Мартинес притворился, будто совсем забыл об этом. – Я думал, мы уже попрощались? – он сделал шаг навстречу Эльвире и выжал из себя улыбку. – Тут какое-то недоразумение, госпожа! Если у вас что-то наболело, скажите мне прямо здесь!
– А почему бы и нет. Значит, слушай: я хочу, чтобы никто-никто не узнал, чем ты занимался и что ты видел в моем доме. Ни сегодня, ни когда-нибудь еще, да продлит Господь дни наши! Никогда!
– Можете положиться на меня, госпожа, – Мартинес опустил глаза. – Клянусь Пресвятой Матерью Божьей!
– Хорошо, – на лице Эльвиры появилась хитрая улыбка. – На тот случай, если память тебе изменит: наш город все равно, что большая деревня. Здесь новости распространяются со скоростью огня в степи. И если некоторым господам станет известно, кто был тот незнакомец, что издевался над ними в моей спальне, я за жизнь этого незнакомца и гроша ломаного не дам. Это понятно?
– Еще бы, госпожа! – Мартинес и в самом деле испугался не на шутку. С этой стороны он свои поступки пока не рассматривал. Но, если он будет держать язык за зубами, ничего особенного и не произойдет. Тем более, что слуги и служанки Эльвиры и понятия не имели о том, что он прятался за пологом в спальне хозяйки борделя, когда та принимала своих «гостей». Оставалась еще сама Эльвира. Проговорится ли она, чтобы насолить ему? Вряд ли. Если только в ближайшие часы не хватится пропавшего из потайного ящика кошеля... Надо бы смыться, да поскорее...
– Лучше всего будет, если ты исчезнешь из Досвальдеса еще сегодня! – сказала Эльвира.
– В этом можете на меня положиться, хозяйка, – ухмыльнулся Мартинес.
На узком мостике, переброшенном через Пахо со стороны заднего двора здания борделя, во второй половине дня было много пешеходов. Жители восточного предместья проходили по нему, огибали живописный сад перед домом Эльвиры, наслаждаясь при этом видом редких растений и пышных цветов, и направлялись к шестичасовой вечерней проповеди.
Мартинес, у которого не шел из головы разговор с Эльвирой, тоже прошел по этому мосту, но в противоположном направлении. Ему хотелось побыстрее покинуть город, не появляясь при этом на его главной площади. На другой стороне реки, по правую сторону от моста, находилась таверна «Три угла», но сейчас у него не было желания напиться. Почва в Досвальдесе начинала гореть у него под ногами, это он ощущал всем своим естеством. Поэтому он свернул налево и ускорил шаги. Двое мальчишек бежали за ним следом и хихикали, а иногда что-то шептали друг другу на ухо, однако Мартинес был слишком занят своими мыслями, чтобы обратить на них внимание.
– Привет, сеньор, вот мы опять встретились с вами! – Услышал он вдруг.
Мартинес поднял глаза. Перед ним стоял долговязый паренек, у которого он в споре на точность плевка выиграл серебряную монету. Он стоял на том самом месте, где потерпел поражение. Это был угол каменной стены, справа за которым начинался небольшой переулок. Тому, кто поворачивал за угол, приходилось быть внимательным, чтобы не налететь на выходящего оттуда. Только сейчас Мартинес сообразил, что он знает обоих мальчишек, следовавших за ним по пятам. Они были тогда вместе с этим долговязым.
– Что тебе нужно? – грубо спросил Мартинес.
– Мы хотим предложить вам новое пари, сеньор. Правда, задача на этот раз такая трудная, что никто с ней не справится. Мои дружки вот считают, что у вас это получиться может, а я говорю, что и у вас это не получится никогда! – он смотрел на Мартинеса с вызовом.
– Чего вы хотите, о чем спор? – спросил Мартинес для ясности. Этот долговязый начал его раздражать.
Подросток показал ему ладонь, на которой лежало много серебряных монет. Черт его знает, как они ему достались. Мартинес поймал себя на том, что ему страсть как хочется заполучить эти монеты.
– И что я должен сделать?
– Попасть в старый котел с закрытыми глазами! – ответ последовал незамедлительно. – Но и это еще не все. Я подниму котел, так что плевок должен попасть в него сверху. Только тогда вы выиграете пари. Если вы считаете, что вы этого не сможете, так и скажите.
– Это я сделаю трижды подряд, если нужно будет! Ты только не хитри и во время плевка не относи котел в сторону.
– Нет, я этого не сделаю, клянусь! – уверил долговязый.
«Хм, а почему это мальчишки ничего не требуют от него на тот случай, если он проиграет?» – Внутренний голос подсказывал Мартинесу, что эти деньги ему ни к чему и что не стоит впутываться в эту историю. Но он не хотел терять лицо перед сорванцами. И, кроме того, был уверен, что в котел попадет.
– Давайте сюда вашу паршивую вишневую косточку.
– А вот в этом и вся сложность, – сказал долговязый. – В этот раз никакой косточки не будет, в котел должен попасть сам плевок. И каждая капелька слюны вообще!
Мартинес снова хмыкнул. Вот это действительно потруднее будет... Но терять ему нечего, так что можно и за дело приниматься. Он положил на землю свой узелок.
– Начнем.
– Хорошо, сеньор. Видите, я держу котел на уровне своих глаз. И стою здесь, прямо на углу улицы. Я с места не тронусь и котел не опущу, и в сторону не отставлю, обещаю.