Тайна затворника Камподиоса
Шрифт:
– Ладно уж. Чем мне прикрыть глаза?
– Вот этим, сеньор, – меньший из двоих малышей полез за пазуху, достал что-то и протянул ему.
Это была маска черта. Она и впрямь внушала страх. Все «лицо» в шрамах и набухших шишках, над головой возвышались острые, как у козла, рога. Глазницы были заклеены, так что черт был еще и безглазым. Открыта была только дырка для дыхания – через нее Мартинес и должен был плюнуть.
– Я не удивлюсь, если вы передумаете, сеньор, – с невинным видом проговорил долговязый.
– И не подумаю! – Мартинес обрел былую уверенность в себе.
– Тем лучше, сеньор. Как только я крикну «сейчас!», вы сразу и плюйте. Все понятно?
– Я не дурак, мне дважды повторять не надо! – Мартинес глубоко вдохнул воздух и послал плевок в путь... Шлеп! Он попал. Послышался оглушительный смех. Это хохотал долговязый. А потом раздались такие звуки... как будто кто-то быстро убегал. Мартинес сорвал с себя маску.
Мальчишек и след простыл.
А там, где только что был долговязый подросток с котлом в руках, как громом пораженный, стоял мужчина. Он, скорее всего, только-только появился из-за угла. Мартинес догадался, что его «подловили». И заметил, что плевок попал-таки в цель: прямо в лоб мужчине, и теперь свисал на левый глаз и щеку. У Мартинеса даже дыхание перехватило: он узнал этого человека. Это был не кто иной, как сам инквизитор, которого он видел на Пласа д'Иглесиа во время сожжения еретиков.
Его преосвященство Игнасио вытер большим платком плевок с лица, не сводя взгляда с Мартинеса и что-то при этом обдумывая.
Наконец он понял! Лицо его исказилось от ярости и ненависти.
– За это ты сгниешь у меня в подземелье! – прошипел он.
ИНКВИЗИТОР ИГНАСИО
Скажите просто: «Да, я клянусь, что нечистый вселился в меня и овладел мною, и да поможет мне Бог!»
Магистр – это прозвище так и закрепилось за Рамиро Гарсия, став вторым именем, – легонько толкнул Витуса в бок:
– Слышишь? Ну, эти шаркающие шаги? Столь уважаемый нами смотритель тюремных камер снова являет нам свой лик.
Он снова прислушался.
– Только на этот раз он не один. Вот сейчас мы и узнаем, добровольно тот его сопровождает или по принуждению.
Ключ заскрежетал в дверном замке. Дверь открыли. Заключенные увидели перед собой человека с перекошенным от ужаса лицом. Он был почти одного роста с Нуну, только, конечно, не такой раскормленный. При хорошем к нему отношении лицо незнакомца можно было назвать даже приятным, не будь у него безжизненно застывшего глаза. Витус предположил, что когда-то ему этот глаз повредили в стычке. Яблоко мертвого глаза поражало своей отталкивающей белизной.
Незнакомец вдруг вздрогнул. Нуну дал ему порядочного тумака.
– Не спи стоя, – проворчал колосс. – Вот здесь, рядом с отхожим местом, для тебя подстелили солому, – он криво ухмыльнулся.
Новичок подозрительно оглядел указанное ему место.
– Не бойся, солома довольно чистая, – доброжелательно проговорил Магистр. – Совсем недавно там лежали два... э-э... приятеля. Когда их увели, потому что... ну, это к делу не относится... Значит, после того как их увели, мы разбросали солому по полу, чтобы она проветрилась. Но эти двое были очень чистоплотными...
– Жопочниками они были, вот что, – объяснил Нуну новому узнику. – Так что для тебя это самое подходящее место, – мерзко расхохотавшись, он собрался уходить.
– Тупая скотина! – проворчал одноглазый.
Все узники в камере и вздохнуть боялись.
Никто и никогда еще не осмеливался оскорбить Нуну. Магистр прошептал на ухо Витусу:
– За что бы этого парня ни посадили, в мужестве ему не откажешь.
– А ну, повтори!
Тот посмотрел Нуну прямо в глаза. Губы его скривились в презрительной улыбке. Подчеркнуто медленно он проговорил:
– Тупая скоти...
Но договорить до конца ему не удалось. С резкостью, которой от него никто не ожидал, Нуну ударил его локтем под дых. Тот отлетел в сторону и так сильно шмякнулся о стену камеры, что воздух со свистом вырвался из его легких. Одноглазый обмяк и шлепнулся на задницу – как раз между Витусом и Магистром.
– Повтори еще раз, – сказал Нуну.
Тот только головой покачал.
– Запомни раз и навсегда: с Нуну лучше не ссориться! – и колосс, хромая, вышел из камеры.
– Добро пожаловать в наш круг, – сказал Магистр, когда новый узник отдышался. Он, видать, калач тертый.
Ничего не ответив, тот застонал, но поднялся на ноги. Магистр, Витус и евреи молча наблюдали за тем, как новичок разглядывает узкие, забранные решетками окна, напоминающие крепостные бойницы, под которыми лежали Витус и Магистр. С тех пор как Аманда и Феликса увели из камеры, все ее узники сдвинулись по часовой стрелке, так что место рядом с нужником освободилось.
Незнакомец встал на цыпочки, чтобы выглянуть, но при всем своем завидном росте так ничего и не увидел. Он ощупал ладонями подоконник и раму с решеткой.
– Узкая, сволочь, в такую и кошка не проскользнет.
Одноглазый сделал шаг назад, наступив при этом на руку Магистру. Маленький ученый так и взвыл.
– Ой-ей-ей!
– Не притворяйся, – новый узник повернулся к Витусу. – Тебя заковали в цепи – выходит, ты особенно опасный преступник?
– Я и сам не знаю, почему меня таким считают, – сдержано проговорил Витус. Он не испытывал ни малейшего желания вступать в продолжительный разговор с новым сокамерником. Впрочем тот, скорее всего, отнюдь не был заинтересован в продолжении беседы, потому что, не дождавшись ответа, сразу направился к отхожему месту.
– Толчок у вас куда ни шло, – оценивающе проговорил он. – Вы, видать, редко ходите мимо.
Когда ответа не последовало, начал тщательно простукивать стену возле своего места.
– Ничего, – пробормотал он некоторое время спустя. – Посмотрим-ка, как насчет двери. – И несколько раз крепко ударил по ней кулаком. – М-да... Крепкие дубовые доски на железной решетке, – подвел он итог. – Такую не выломаешь.
Наконец одноглазый обратился к тому месту в камере, где еще недавно лежали Феликс с Амандом и куда теперь перебрались евреи. Он внимательнейшим образом простучал и эту стену.