Тайна «зеленого золота»
Шрифт:
Две огромных, медленно вращающихся трубы много часов подряд будут ворочать пушистую массу в пахучих жидкостях, подавать в закрытый аппарат с мешалками. От всего этого целлюлоза превратится в янтарную массу, похожую на мед. Этот прозрачный мед называют вискозой.
То, что делается в трубе и аппаратах с промокашкой, Прошка и Сенька так и не смогли увидеть. Но зато узнали новое слово — вис-ко-за! Поболтавшись под потолком цеха, ушаны отправились дальше.
По подвесной дороге приятели доехали до длинного помещения, в котором друг за другом плотно, ритмично постукивая, стояли аппараты. Внутри аппаратов
«Ш-ш-ш-ш-ш-ш...»
— Это что? — ушастики, подоткнув хвосты под пояс, приложили к аппарату уши.
— Ш-ш-ш-ш-ш-виш-ко-ша, вис-ко-ша, вис-коша...
— Да там вискоза! Это — вискоза! — запищал Сенька очень громко. — А зачем она здесь?
— Она двигается, — пояснил Прошка, — только куда?
Взявшись за лапы, Прошка и Сенька шли вдоль аппарата. Одна из работниц крикнула:
— Иван Иванович! Фильтры надо перезарядить. Ткань поменять па новую!
— Здесь через тряпки вискозу продавливают, — заявил Прошка.
— Фильтруют, — поправил Сенька. — Слышал, работница сказала: «Фильтры пе-ре-за-ря-дить»! А зачем фильтры? Зачем эту вискозу продавливать?
— Значит, надо! — ответил Прошка. — Когда продавливают, фильтруют, нет комков и грязи. Может быть, им вискоза нужна без комочков и чистая!
— А зачем им такая вискоза?
— Почем я знаю?! — рассердился Прошка. — Сто вопросов. Как маленький! Пошли смотреть!
Из аппарата выходила широкая труба. Ушастики по ней мигом вскарабкались. Труба тянулась в другой зал, делилась на более узкие трубки, которые опускались вниз, а дальше были совсем тоненькие — стеклянные трубочки. Прошка и Сенька так разбежались по широкой трубе, что чуть не шлепнулись в узкую длинную ванночку. В ванночке была жидкость, похожая на воду. Но это была не вода... А очень опасная жидкость.
Каждая тоненькая трубочка заканчивалась колпачком. Этот колпачок рабочие называли «фильерой». Один такой колпачок-фильера лежал на полке, и Прошка мигом его рассмотрел. В нем было много-много малюсеньких дырочек. Таких малюсеньких-премалюсеньких, что Прошка еле их разглядел. Ушан хотел было утащить фильеру, но передумал. Кармана нет. Колпачок тяжелый (сплав платины и иридия). С такой штукой не прыгнешь, если кто пристанет. А брать чужое — некрасиво. Пока Прошка рассматривал да думал, к нему подскочил Сенька.
— Прошка, гляди! Фонтанчик из колпачка в ванне вверх бьет! А струйка на барабанчик наматывается! Разве так бывает, чтобы струйка наматывалась? Вот чудеса так чудеса!
— Если наматывается, значит, бывает, — рассудительно ответил Прошка. — Погляди! Видишь, сколько дырочек в фильере? Сколько дырочек, столько и струек!
Не знали приятели, что в узенькой ванне была серная кислота, очень едкая и опасная. Но в ней жидкая, похожая на мед, вискоза превращалась в твердые волоконца. Каждая струйка фонтанчика — в тоненькую ниточку. С волоконец стекала кислота. Волоконца складывались в нитку. Нитка наматывалась на барабанчик-бобину. Это действительно настоящее чудо: из жидкой вискозы в ванне с серной кислотой рождался шелк. А так как этот шелк делали искусственно, то и назывался он — искусственный шелк.
Вискозный шелк делался, а ушаны-ушастики баловались. Сенька сунул лапу в фонтанчик. Лапу страшно защипало.
— Щиплет! — завопил Сенька. — Ой, щиплет!
— Беги, ушастый, помой водой лапу! — крикнул ему Прошка, продолжая перепрыгивать через ванночку.
— А вдруг вода тоже щипучая? — заскулил Сенька.
— Видишь, рабочие пьют! Значит, не щипучая. Была бы щипучая, не пили, — рассуждал громко Прошка, продолжая прыгать.
Ушастики уже были готовы направиться к домику с надписью «Газированная вода», как упаковка с бобинами, на которой они решили подъехать, стала погружаться в горячую воду. Вискозную нить тщательно промывали. Перепуганные ушаны, соскочив с бобин, кинулись прочь.
В другом — крутильном — цехе вискозные нити после промывки и сушки скручивали, а потом в перемоточном цехе — перематывали с маленьких шпулек на большие бобины.
Чистые и веселые, ушаны сновали между перемотчицами, вертели хвостами и озорничали. По белой шелковой нитке так здорово было скользить и подниматься с одной бобины на другую. Надо только успевать вовремя подбирать хвосты, чтобы их не намотало вместе с шелком.
Прошка и Сенька были мелкими и светлыми. Поэтому их никто не заметил, кроме кота Антона. Пообедав в рабочей столовой, кот прохаживался около браковщицы. Браковщица проверяла бобины с перемотанными нитками и запечатывала в ящики. Эти ящики затем отправят на ткацкие фабрики, где из ниток сделают шелковые вискозные ткани.
Прошка и Сенька так разбаловались, что забыли обо всем на свете. Вот тут-то к Сеньке и подобрался Антон.
— Опять обрыв! — сказала молодая работница, увидев порванную нить. Мимо промчался кот. В зубах у него был Сенька. Прошка, услышав Сенькин писк, бросился догонять кота. Да разве догонишь большого и хитрого Антона? Прошка выскочил во двор.
Там на скамейке сидели курильщики. Ушастик уселся на козырек кепки молодого парня, положив лапу на лапу.
— Что делать дальше? — подумал Прошка. — Где искать Сеньку?
Старый рабочий, сидевший напротив, вдруг стал показывать пальцем на козырек и кричать:
— Смотрите, черт! Бледный черт!
— Не черт, а ушастая мышь, — сказал сосед.
Прошка мигом шмыгнул под кепку и зарылся в волосах своего нового знакомого.
— Нет, черт! — спорил пожилой рабочий. — Сам видел! Куда подевался?
Под кепкой было тепло и мягко. К тому же Прошка был веселым ушастым мышонком, поэтому он решил: «Сенька не пропадет!» А решив так, моментально уснул.
Проснувшись, Прошка удивился, что сидит под кепкой. Хозяин головного убора ходил по прядильно-отделочному цеху, следил за работой сложных машин и аппаратов, где нарезанные на короткие, в полкарандаша, кусочки вискозного волокна (их называли штапелем) промывались, сушились и, распушенные до ваты, упаковывались в кипы-тюки для отправки на текстильные фабрики. Там их смешают с хлопком, шерстью или с другими волокнами и превратят в тонкие нити. Из них ткацкие станки соткут красивые ткани.